Итак, появляясь на пороге квартиры Снежаны Стародубцевой, Туровский был уверен, что пакостями занимается женщина.
— Вот, — всхлипнула Алена Крошкина, вместо приветствия показывая Андрею пакет из фольги. — Там умершее животное! Только я его не видела. Не могу на такое смотреть, могу закричать, а кричать Снежана не разрешает.
Андрей кивнул девушкам, в отличие от них он обладал хорошими манерами, и прошел к пакету. Склонившись над ним, он достал из кармана хирургические перчатки и натянул их на руки. После этого в его руках оказался ножик.
— Сейчас произведем вскрытие, — произнес Андрей, морщась от вони.
— Можно просто вытряхнуть, — предложила Снежана, — как это сделала я. Она сразу оттуда выпадает, маленькая такая, бедняжка. Это каким подлым и жестоким человеком нужно быть, чтобы из-за большого Копейкина убить маленькую мышку.
— Вытряхивать не будем, — отказался Андрей, — фольга может порваться. Фольга. Кстати, а почему именно фольга? Снежана, вы над этим не задумывались?
— По-моему это ваше дело думать. Откуда я знаю? Я не могу читать мысли этой сумасшедшей.
Туровский отметил про себя, что и Снежана предполагает в образе преступника даму. Но акцентировать на этом внимание не стал. Действительно, думать полагается ему, девчонкам он выдаст готовый результат. Пусть даже не сомневаются, что это случится очень скоро.
— Однако, — произнес он, разглядывая содержимое препарируемого пакета.
В центре фольги лежала маленькая мышь, не подающая признаков жизни.
— Я бы сказал, — он принюхался, — что воняет не животное, а пакет. Странно.
Подруги решили, что ничего странного в этом быть не может. Странно другое, почему эта стерва достает Снежану, а не приезжает и не забирает Копейкина!
— Очень странно, — повторил Андрей и поднялся. — Что будем делать с мышью? Предлагаю не использовать ее в качестве улики. Улик нам и без нее хватает. Нужно избавиться от этого подарка.
— Только не в мусорное ведро! А! А! — взвизгнула Алена.
Туровский со Снежаной посмотрели на ее перепуганное лицо с изумлением.
— Она шевельнула лапкой, — прошептала та, закатывая глаза к потолку. — Мамочка милая, страшно-то как! Она с нами попрощалась! Давайте выроем ей могилку во дворе и похороним с почестями… А! А!
Теперь они орали на пару с подругой, а Туровский, вздохнув, проводил тоскливым взглядом внезапно воскресшую мышь, стремительно несущуюся в комнату.
— М-да, насколько изощренный способ мести, — констатировал он. — Я же говорил, что вонял пакет, этим она усыпила бдительность, и скорее всего, усыпила грызуна. Страшно, девочки?
Те, продолжая визжать, вскочили на телефонную тумбочку, обнялись и дружно закивали.
Туровский направился в комнату ловить хвостатую гостью.
Разумеется, поймать не удалось. Зато удалось успокоить подруг, взывая к их чувству сострадания. Мыши нужна не истерика, а еда. На этой фразе Туровский вспомнил про кота или кошку Жана. Он забыл позвонить Василию и напомнить, чтобы тот не забыл покормить Масю. Все же, скорее всего, это кошка. А! Кошка! Мысли в этом направлении он озвучил подругам. Они, сострадая, наотрез отказались пускать кошку в квартиру, где прячется мышка.
Женщины, в чем лишний раз убедился Туровский, несомненно, удивительные существа.
Он согласился оставить грызуна в покое с условием, что Алена перестанет стонать, передвигаясь по комнате прыжками, которым позавидовала бы настоящая кенгуру. Крошкина устроилась с ногами на диване и клятвенно пообещала страдать молча. Снежана взяла себя в руки и принялась убирать последствия так и не состоявшейся генеральной уборки.
Туровский сел в кресло и, следя, откуда выскочит ловкий зверек, принялся думать. До подруг донеслись чудные перечисления:
— Боковое зеркало автомобиля, — бормотал сыщик, — нож в колесе, двойное зеркало, пудреница, дохлая мышь в фольге. Впрочем, мышь оказалась очень даже живенькой.
— Это наводит на мысль? — поинтересовалась Алена.
— Это наводит на определенные мысли, что все затеяно не просто так, а тщательно продумано. Но почему фольга?!
— Может быть, — предположила Аленка, — перед тем, как подбросить мышку Снежане, она собиралась ее запечь в духовке? Я иногда запекаю в фольге курицу… Ой, гадость какая…
Снежана посоветовала подруге не думать о гадостях.
— Но потом она передумала, — сосредоточилась Алена, — и подбросила так, в сыром виде… Ой…Могла бы написать, чего она от тебя, Снеж, добивается!
Туровскому показалось странным, что записки на этот раз не было. То есть, преступница сказала все, что хотела сказать. Но эти блестящие, зеркальные поверхности? Но почему бы и нет? Любая женщина по характеру сорока, которую тянет на все блестящее. Все всяких сомнений, мстительница обладает начальными знаниями психологии. А чем обладает на сегодняшний момент он, частный сыщик Туровский? Ничем. Хотя, боковое зеркало, нож в колесе, двустороннее зеркало, пудреница, мышь как-то связаны между собой. Если он определит эту связь, то найдет преступника.
Его раздумья и метания Снежаны прервал звонок в дверь. Та горько посетовала, что на крики прибежала вредная соседка, занимающая активную жизненную позицию, и пошла открывать, сочиняя на ходу причину, по которой не пустит ее в квартиру. Но на пороге стоял «измученный нарзаном» Копейкин. Вернее, он стоял измученный и держал в руках бутылку минеральной воды.
— Всем привет! — тоскливо бросил Василий и, не глядя на Снежану, плюхнулся на диван к Алене. — Держи, — он сунул ей минералку. Что тут у вас? Мыши какие-то под ногами бегают.
— Это одна мышь, — поспешила успокоить его Снежана, — и она ручная. Почти что.
— Василий, — пораженно прошептала Алена, глядя на него с изумлением, — а с тобой-то что?!
— Эх, жизнь моя жестянка, — сказал Копейкин и начал медленно раздеваться.
В том, что это был именно он, можно было не сомневаться. Но его внешний вид несколько отличался от того, к какому привыкли подруги и сыщик. Василий за одну ночь резко поправился и покраснел. Краснота выступила в виде мелких пятен, а вес он набрал благодаря одутловатости.
— Во, — Копейкин расстегнул рубашку и почесал живот, — чешется, зараза, сил нет!
— Что ты подхватил, Васенька, — запричитала Аленка. — А вдруг это не лечится? Как же мы тебя вернем той стерве, которая достала нас угрозами?!
Копейкин встал с дивана, подошел к столу и потребовал чистый лист бумаги и ручку.
— Буду писать завещание, — пояснил он.
Трагикомичность момента заставила забыть о бегающем по углам грызуне. Снежана, оставаясь в здравом уме и трезвой памяти, сказала, что завещать Василию Копейкину пока, собственно, нечего. Туровский хмыкнул, а Алена всхлипнула.
— Значит так, — принялся цитировать то, что он писал, Василий. — Похороните меня на Ваганьковском. Скромно и со вкусом. Два оркестра, двадцать корзин роз усопшему, гроб не дешевле сотни тысяч… Ладно, не дрейфьте. Значит так, все, чем владею, я завещаю…
Он замялся и огляделся.
— Завещаю тебе, Крошкина, как сочувствующему товарищу. Все, чем владею-ю…
— Васенька, может, не надо? Ты все равно не помнишь, чем владеешь. А вдруг у тебя серпентарий? Я змей ужас как боюсь.
— Надо, Крошкина, надо. Болезнь действительно может оказаться заразной, отойди от меня на безопасное расстояние!
— Надо вызвать врача, — решительно сказала Снежана.
От профессиональной медицинской помощи Василий наотрез отказался, выдвинув, в общем-то не новую версию того, что если он окажется олигархом, то утечка сведений о его заболевании в СМИ может стать для него роковой. Тогда вмешался сыщик, все это время внимательно приглядывающийся к Копейкину. Он начал пытать того вопросами: что ел, что пил, чем натирался. В то, что у него банальная аллергия, Василий не верил. Он ничего практически не ел, ничего практически не пил и ничем фактически не натирался. Алена сунула Туровскому бутылку с минералкой.
— Подделка, — охнула она и всплеснула руками.
Василий нахмурился и признался, что пил не только минералку, но и воду из-под крана. Девушки забегали в поисках лекарственных препаратов, сетуя, что Василий такой безалаберный, что воду из-под наших кранов пьют только самоубийцы. Василий признался, что сводить счеты с жизнью не собирался. Он всего лишь попил, поел…