Выбрать главу

Брэд шипит, когда я провожу ногтями по его яйцам.

— Извини, — говорит он, его голос теряется в стоне, когда я наклоняюсь, чтобы облизать головку его члена, втягивая ее в рот. Провожу языком по вершине, не сводя глаз с его лица, когда он откидывает голову назад. — Господи, Кайри.

Я беру в рот еще глубже, напряжение этого вечера спадает с его мышц. Он наслаждается моими прикосновениями, и я щедро награждаю его облизываниями, поглаживаниями и ласками. Дыхание Брэда становится прерывистым, пульс учащается под кончиками моих пальцев, когда я кладу их на внутреннюю поверхность его бедер. Он сосредотачивается на мне, а я выпускаю его изо рта, сжимаю скользкий член и тянусь за презервативом в тумбочке.

— Теперь лучше, милый? — спрашиваю я, надевая презерватив, и опускаюсь на его член, потираясь клитором о низ его живота, пока Брэд стонет. — Скажи, что тебя беспокоит. Я помогу тебе забыть.

Я царапаю ногтями грудь Брэда и подбираю ритм, пытаясь утолить свою потребность, которую никто никогда полностью не удовлетворял. Ладони Брэда находят мою грудь, мозолистыми ласками блуждая по моей коже.

— Информация в базе, — говорит Брэд сквозь стиснутые зубы, когда я вознаграждаю его более глубокими толчками, раздвигая ноги шире. — Мейсон обнаружил несоответствия.

Мое сердце переключается на другую передачу, и я изо всех сил стараюсь сохранить свой ритм неизменным.

— Мейсон? Из магистратуры?

Я слышу шорох в темноте, это Брэд кивает, лежа головой на подушке.

— Первый случай с телом был несколько месяцев назад. Информация в записях не совпадала с данными о теле. Мейсон при исследовании не нашел подъязычную кость, а все остальное было цело.

Нежный смех срывается с губ. Я наклоняюсь поцеловать Брэда в шею.

— Ты же знаешь, Брэдли, это еще ничего не доказывает, — шепчу я ему на ухо. — Возможно, кто-то из других аспирантов перепутал записи, или Мадлен неправильно ввела данные при регистрации. Ты же знаешь, какая она.

Руки Брэда блуждают по моей спине.

— Я так и сказал.

Что-то задерживается в его словах, витает в воздухе между нами. Я приподнимаюсь и вглядываюсь в тени на его лице.

— Но?

— Несколько дней назад Мейсон увидел в документах запись о феномене розовых зубов4 на теле другого мужчины. А он знал этого человека. Мейсон никому не говорил, на случай если мы помешаем ему работать с телом. Это последний анализ, который ему нужен для диссертации. Это был друг его дяди. Он умер во время операции.

Во время операций не может быть асфиксии, из-за чего зубы становятся розовыми. А я хорошо знаю одного человека, который любит игры с удушьем. Ох, какой непослушный, доктор Соренсен.

— А его подъязычная кость была…?

— Нетронута.

Я задумчиво мурлычу, в моей голове прокручиваются тысячи сценариев. Знакомая потребность зарождается внизу живота, и я сильнее насаживаюсь на член Брэда, удовольствие нарастает с каждым толчком. Я бормочу слова похвалы и стону имя Брэда, пока не кончаю, и он двигает бедрами подо мной, требуя собственного освобождения. Все заканчивается слишком быстро, чтобы почувствовать нечто большее, чем затухающий прилив эндорфинов, и мое сердцебиение уже приходит в нормальный ритм, когда я слезаю с Брэда, чтобы лечь рядом.

— Джек подписывал взносы на эти тела, — шепчет Брэд, задумчиво рисуя узоры на моей руке. — Нам нужно разобраться в деталях, посмотреть, нет ли чего-то неправильного в записях. Может, отнести самые свежие останки судмедэксперту и сверить личность с записями стоматолога.

— Согласна, — отвечаю я, кивая напротив его груди. — Нам нужно быть осторожными. Если Джек что-то замышляет, нельзя спугнуть его или поставить Мейсона в трудное положение, — я отталкиваюсь от Брэда прежде, чем он успевает крепко обнять меня, затем встаю с кровати. — Схожу в туалет, хочешь чего-нибудь, пока я не легла?

— Нет, спасибо, детка.

Я поворачиваюсь и удаляюсь в темноту, направляясь в ванную, потом иду на кухню. Я хорошо знакома с кухней Брэда, готовлю выпивку, прихватив виски со льдом в спальню. Мы больше не говорим о расхождениях в записях, и я стараюсь переключиться на другие темы, пока мы потягиваем наши напитки. Но мои мысли возвращаются к кампусу. На территорию исследований. И к Джеку Соренсену.

Смотрю в потолок, пока Брэд засыпает. Легкое успокоительное, которое я капнула ему в виски, замедляет его дыхание. Когда он начинает храпеть, я встаю, бесшумно роюсь в его шкафу, чтобы достать его спортивные штаны, толстовку с капюшоном и кеды. В последний раз проверяю его, прежде чем пробежаться трусцой по коридору. Переодеваюсь в прачечной. Выхожу через заднюю дверь и убегаю в ночь, направляясь к своему дому, моя улыбка скрыта тенью.

Иногда вселенная дает именно то, что вам нужно. Но я не из тех девушек, которые просто берут то, что она предлагает.

Я этим пользуюсь.

Глава 2

Слежка

ДЖЕК

Приглушенные звуки торжества растворяются на живописном фоне здания Брентвуд за густой завесой свежего осеннего воздуха. Я с наслаждением набираю полные легкие воздуха, чтобы избавиться от духоты, исходящей от слишком тесно прижатых друг к другу тел, и подхожу к краю ступенек как раз вовремя, чтобы заметить, как белая «Тойота Королла» отъезжает от бордюра.

Раздражение скапливается у меня под ребрами тугим спазмом. До чесотки костей.

Не люблю терять контроль.

На сегодняшний вечер у меня была только одна цель, и она не включала в себя преследование доктора Рот.

На самом деле, ей удалось расстроить еще кое-какие планы на этот вечер.

С этим напоминанием я достаю телефон из внутреннего кармана блейзера, чтобы засечь время. Прямо сейчас я должен сидеть в баре «Black Rock Distillery», так любимом студентами колледжа. Колби Кэмерон там, как и каждый четверг. У него есть распорядок.

Я никогда не пропускаю свои миссии.

Крепко сжимая телефон рукой в перчатке, я направляюсь к парковке, разрываясь между желанием придерживаться своего распорядка и следить за коллегой.

Предосторожность должна быть на первом месте.

Особенно, когда одной из этих коллег является общительная, откровенная доктор Рот.

У нее серьезные проблемы с молчанием.

Эта женщина похожа на сгусток бешеной энергии; она никогда не успокаивается, и я не могу ее прижучить.

Когда я впервые столкнулся с этим странным, раздражающим существом, у меня возникло непреодолимое желание придушить ее, зажать болтовню в этом тонком горле. А затем положить ее в морозилку, просто чтобы посмотреть на нее в спокойном состоянии.

Признаюсь, мне даже любопытно, как бы выглядели ее черты лица — отстраненные, неподвижные, с густыми ресницами, неподвижно лежащими на высоких скулах. И бледнеющие пухлые ягодные губы.

Одна из причин, по которой я подавил это желание, заключалась в том, что я не гажу там, где ем.

Каким бы грубым ни было клише, это не подлежащее обсуждению правило надежно скрывало меня всю жизнь.

Другая причина в том, что, подобно характерным для нее духам, объявляющим о ее присутствии еще до того, как она входит в комнату, неординарная личность доктор Кайри Рот привлекает всеобщее внимание.

Нужно быть благодарным за ослепляющий свет, в тени которого ты живешь. Независимо от того, насколько сильно режет глаза, когда смотришь на яркий источник.

Натиск мучительных мыслей еще больше отнимает у меня время, пока я добираюсь до своего «БМВ» и сажусь за руль. Снимаю черные перчатки и завожу двигатель. Из кондиционера на лицо веет арктическим холодом. Я не меняю настройки температуры.

По мере удаления от центра оживленные магистрали сужаются к пригородным улочкам, я на расстоянии следую за белой машиной. Моя челюсть сжимается, когда я понимаю, куда едут двое моих коллег.

В дом доктора Брэдли Томпсона.

Прежде чем машина впереди тормозит, я сворачиваю на обочину и паркуюсь за ухоженным кустарником. Заглушив двигатель, наблюдаю, как оба выходят из машины и направляются к входной двери скромного дома Брэда.

Все надежды на то, что они просто ехали вместе, рухнули, и я откидываюсь на спинку сиденья, устраиваюсь поудобнее и жду. Близкие отношения между доктором Томпсоном и доктором Рот не сулят ничего хорошего. У людей есть раздражающая склонность делиться интимными подробностями.

Нежелательный образ Кайри проскальзывает перед моим взором, и я тянусь к своей кожаной сумке, лежащей на коврике, достаю блокнот в спиральном переплете. Перехожу к своему самому последнему наброску.

Мои пальцы благоговейно прослеживают контрастную игру света и теней вдоль анатомии ноги. Твердым графитовым карандашом я очерчиваю мышечную структуру, затем более мягким карандашом прорисовываю кости. Эта техника более деликатная, там, где свет не может проникнуть внутрь тела, будут более темные тона.

Потом перехожу на то, что скрывается под плотью, венами и сухожилиями.

Линии на кости бедра гладкие и изящные, без вмятин из-за юного возраста. Изображать плоть, отделенную от кости, — все равно, что разрывать оберточную бумагу, чтобы узнать, что внутри. Одна из любимых частей — сравнивать точность моей графики с реальными костями.

Но поскольку еще не пришло время вскрывать Колби Кэмерона, я закрываю блокнот и смотрю на свой «Ролекс», прикидывая, сколько времени Брэд и Кайри провели внутри. Сначала я должен разобраться с любопытной коллегой.

Навязчивая мысль о потной, разгоряченной коже, скользящей друг по другу, заполняет мою голову. Я почти чувствую запах секса, доносящийся из дома Брэда, и мои ноздри раздуваются от отвращения при мысли о том, что они вместе.

После двух часов наблюдения за входной дверью, доктор Рот все еще не появилась. Спертый воздух внутри машины прижимается к моей коже, как влажное полотенце, мокрое и удушающее. Я убираю липкие ладони с руля и открываю дверь, радуясь порыву свежего воздуха.