Ей будет трудно отказаться от этого.
После того, как обвязываю веревку вокруг лодыжек Колби и закрепляю узел, я кладу чехол для лука рядом с планшетом у него на груди и тащу его туда, где перетаскивать отрубленные части тела будет менее утомительно.
Как только я перенесу его всего в подвал, то смогу начать процесс снятия кожи. Я признаю, что прошло слишком много времени, и моя кровь бурлит в жилах в предвкушении.
Сейчас я направляюсь туда, чтобы найти ножовку, и обязательно беру с собой планшет. Не то чтобы я не доверяю своей прекрасной маленькой жрице, но всегда нужно быть готовым к сюрпризу в подвале. Особенно учитывая, что моя лисица, как известно, оставляет мне на обед случайные части тел.
Когда я открываю дверь, мой взгляд падает на стеклянную перегородку, занимающую половину пространства.
Как, черт возьми, она притащила сюда стеклянную клетку?
Сама изобретательность этого сооружения поразительна, от его ужаса захватывает дух.
И я понимаю, что это комната убийств Кайри.
Морозильная камера в углу привлекает мое внимание, и я прохожу мимо многочисленных блестящих инструментов вдоль стены, направляясь к ней, а также к письму, написанному от руки, которое замечаю на крышке устройства. Я беру письмо в руки, узнавая свою почтовую марку.
Дорогой Джек,
Все, что здесь есть, — это благодаря тебе.
Я думала, что будет больно отдавать эти вещи. С того момента, как мы впервые встретились в моем доме, я цеплялась за каждую частичку тебя, которую могла найти. Я знаю, ты думаешь, что не спас меня в тот день. Может быть, ты и прав, но не в том смысле, в каком ты считаешь. Ты дал мне шанс спастись. Знал ты это или нет, Джек, но ты стал фундаментом, на котором я перестроила свою жизнь.
Может, именно поэтому мне не больно возвращать эти частички себя обратно. Потому что теперь я могу постоять за себя. Поднимаясь со дна, я наслаждалась, строя свою жизнь заново. Возможно, эта жизнь не для каждого, но она моя, и я такая, какой хочу быть. И я хочу разделить с тобой свою жизнь. С настоящим тобой, а не тем мужчиной, которого, как мне казалось, я знала по тем кусочкам, которые ты оставил позади, и моментам, которые я выслеживала.
Итак, я дарю тебе эти вещи с легкостью на сердце. Я не настолько наивна, чтобы думать, будто ты не возьмешь их и не исчезнешь. Я знаю, что ты намерен покинуть Уэст-Пейн, Джек. Обещаю, что на этот раз не последую за тобой. Я могу только надеяться, что произошедшее между нами было для тебя таким же реальным, как и для меня.
Я создала образ ангела мщения, который ворвался в мою жизнь вместе с холодным ветром в мой самый мрачный час. Я хотела уничтожить человека, которого встретила после долгих лет наблюдения из тени. И я люблю мужчину, которого узнала в процессе попыток сжечь его дотла.
Я люблю тебя, Джек Соренсен. Ты единственный мужчина, которого я когда-либо любила. Единственный мужчина, который у меня когда-либо будет.
Навеки твоя,
Лилль Мейер
Я складываю письмо медленно и обдуманно, выравнивая углы так, чтобы они точно сходились, прежде чем рассеянно провести пальцем по сгибу. Внизу живота возникает жжение, когда мой взгляд скользит по вещам, которые она разложила рядом с морозилкой.
Я открываю папку из плотной бумаги. Внутри — вырванные страницы из журнальных статей. Фотокопии изображений из журнальных публикаций, автором которых я был. Прилагается несколько пресс-релизов, но есть и маленькие сувениры, такие как квитанции, стикеры для заметок, даже ручка — я смутно узнаю ее, когда беру в руки знакомый мягкий на ощупь корпус.
Среди предметов — одна из моих учебных программ, которую я вёл во время защиты докторской диссертации в Университете Ревери Холл в Эшгроуве.
Но одинокий клочок бумаги привлекает мое внимание. Сохраненный в первозданном виде и заламинированный чек из ресторана-бара Arley's Campus. Университет Ревери-Холл. Оплачено наличными. Пеллегрино. Салат «Цезарь» с курицей. Капучино.
Датировано тем днем, когда я убил Уинтерса.
Я упираюсь ладонями в край морозилки и бормочу проклятие.
Моя маленькая сталкерша.
Кайри следовала за мной годами, наблюдала, собирая сувениры. И все это без моего ведома.
Сгорая от любопытства, я поднимаю крышку морозилки и обнаруживаю половину тела. Несмотря на то, что он запечатан в пластиковую пленку, я знаю, что это вторая половина Мейсона Дюмонта. Как одно из тех дружеских сердец, разбитых надвое, наше сердце — мертвое тело, и она отдает мне свою отрезанную половину.
Она просто пожертвовала своим преимуществом.
Беспокойство покалывает мою плоть. Я проверяю телефон, ожидая, что на экране высветится сообщение от Кайри. Мой большой палец зависает над экранной клавиатурой, готовый набрать текст…
Я тяну время.
Кайри попросила меня зайти в ее хижину. Она хотела, чтобы я был здесь. Один. Где я мог бы прочитать ее письмо. Она дает мне время все обдумать и проанализировать, но более того, она позволяет мне побыть в одиночестве, чтобы принять решение.
Она не хотела произносить эти слова вслух; она чувствовала, что есть шанс, будто я отвергну ее предложение, отвергну ее саму.
В большинстве случаев я могу имитировать эмоции, необходимые для того, чтобы слиться с обществом, даже очаровать людей. Я усовершенствовал манипуляцию, чтобы скрываться под маской.
С Кайри нет никакой маски. Она видит безжалостного убийцу, бесчувственное чудовище. Черт возьми, она наблюдала за мной годами. Она видит меня всего — так неужели не видит, что она значит для меня?
Я разворачиваю письмо и перечитываю его еще раз, пытаясь расшифровать весь смысл.
Я знаю, что ты намерен покинуть Уэст-Пейн, Джек.
Она знала о моем переводе. Она просит меня остаться? Она прощается? Неужели она позволит нам так легко расстаться?
— Черт, — я ударяю сжатым кулаком по морозилке, разочарование действует мне на нервы.
Имитация проста. Меня сбивают с толку нюансы человеческих эмоций и настроений, а Кайри — самая чертовски сбивающая с толку из всех.
Проводя пальцами по растрепанным волосам, я решаю, что это именно то, чего хочет Кайри. Она хочет, чтобы я был здесь, размышлял о нас и нашем будущем, и единственный способ, который помогает мне ясно мыслить, — это когда я потрошу тело.
Она, блять, наверное, тоже это знает.
Я обыскиваю подвал, пока не нахожу виниловую накидку и перчатки, затем следующие пятнадцать минут методично и четко расчленяю Колби. Когда на моем телефоне звучит будильник, маленький кусочек гнева закапывается под кожу.
Я сдергиваю перчатку и хватаю телефон, чтобы отправить ей сообщение:
Позвони мне.
Через полминуты, когда она не отвечает, я решаю, что дал Кайри достаточно времени. Я дал ей четкую инструкцию написать мне, когда она приедет в университет. Мне не нужно, чтобы она медлила.
Я иду прямо к ней.
Использую пластиковую пленку Kайри, чтобы запечатать конечности и туловище Колби, затем убираю куски в морозилку вместе с половиной Мейсона. Я быстро провожу уборку, планируя вернуться, чтобы выполнить более тщательную работу.
Даже с учетом дорожных пробок мне требуется меньше двадцати минут, чтобы добраться до парковки в Уэст-Пейне. И за две минуты я добираюсь до ее пустого кабинета.
Я стою в дверном проеме, впитывая каждую деталь, свидетельствующую о том, что Кайри сегодня ни разу не была в этой комнате. Огонь отчаяния разгорается в моей груди, когда я направляюсь в кабинет доктора Кэннона.
— Где она? — требую я.
Хью поднимает взгляд от экрана компьютера, между его бровями пролегает глубокая морщина.
— Извини, Джек, но кого ты имеешь в виду?
— Кайри... — я стискиваю зубы. — Доктор Рот. Она сказала, что у нее сегодня с вами важная встреча.
Встав, он застегивает блейзер, озабоченность отражается на его глубоком задумчивом лице.
— Верно. Однако доктор Рот сказала, что ей нужно перенести встречу, потому что она неважно себя чувствует. Сегодня она работает дома над несколькими делами, — он опускает взгляд на экран и щелкает мышкой. — Я получил от нее электронное письмо всего несколько минут назад...
Его голос затихает, когда я убегаю по коридору.
Ее дом — это мой дом.
И я бы получил предупреждение службы безопасности, если бы она пошла туда.
Я достаю телефон и проверяю записи с камер. Есть одна запись, сделанная примерно двадцать пять минут назад. Доступ к системе был осуществлен с использованием моих регистрационных данных. Адреналин бурлит в сердце, когда я нажимаю на камеры, чтобы просмотреть комнаты.
Мои шаги резко замирают, я замечаю ее за столом в одной из гостевых комнат.
Все остальное выключено. Почему она тут? Почему она солгала о встрече? Мои вопросы тают, когда я замечаю, что ее рука зависла над мышкой на столе, а затем все мигает и гаснет.
— Гребанный... — я швыряю телефон в стену, с удовлетворением наблюдая, как он трескается и падает на пол. Я прижимаю ладони к прохладной стене, крепко зажмуриваю глаза и пытаюсь думать сквозь бешеный стук своего сердца.
— Джек...?
Подняв голову, я оглядываюсь и вижу, что Джой нервно прижимает к груди сумочку. Тишина в отделении проникает в мои чувства, и я поворачиваюсь, чтобы поймать устремленные в мою сторону обеспокоенные взгляды. Доктор Кэннон стоит в дверях своего кабинета, пристально наблюдая за мной.
Я отталкиваюсь от стены и делаю шаг навстречу Джой.
— Дай мне свой телефон.
Она моргает.
— Ничего не понимаю. Джек, это на тебя не похоже. Что случилось?
Терпение иссякает, я чувствую, как слой моей сфабрикованной маски спадает, и Джой замечает этот переход. Страх наполняет ее блестящие темные глаза.
— Твой телефон, Джой, — говорю я сквозь стиснутые челюсти. — Это из-за Кайри.
Она роется в сумке и протягивает телефон, ее широко раскрытый взгляд не отрывается от моего лица.