– Глаша, приехала! Пойдем в дом, я тебя молочком попою!
Кое-как отбившись от нелюбимого козьего молока, за чаем с плюшками узнала все деревенские новости и прикинула чем заняться ближайшую пару недель с учетом помощи бабуле и разнообразном отдыхе на свежем воздухе.
Ой, замечталась – бабуля зовет:
– „Оглашенная, добеги до соседа, скажи, что б пришел, хряк заболел“!
Я в ответ уточнила:
– „До которого?“
– „Да новый наш сосед, Николай Иваныч, в старом доме теперь живет!“
Если бы я знала, чем закончится невинная просьба бабули – ни за что бы, ни пошла!
Самого соседа дома не оказалось. Сморщенная бабуська в белом платке махнула куда-то рукой и выдала: „на работе он, скажу, дак вечером зайдет“.
С легким сердцем я вернулась домой, доложилась бабуле и отправилась на чердак – повалятся с книжкой в ожидании вечерних развлечений.
Глава 3
Чем развлекаются на просторах России юные сельские жители? Конечно же, дискотекой! Событие сие важное и весьма ответственное. Все произошедшее на „танцполе“ с двадцати двух до двух часов ночи известно всем уже к полудню (кто, с кем, и в чем пришел, с кем танцевал, и с кем ушел, а главное – кто, кому, и за что набил морду, и где в это время был охранник, администратор или участковый).
Приехав к бабушке, я с радостью включилась в круг общения доступный в здешних палестинах: внуки, прибывшие на лето, студенты да редкие дачники. Свободное время делилось между- купанием в обмелевшей речушке, вялыми променадами по центральной улице, походами в магазин за булкой хлеба и новостями да дискотекой три раза в неделю.
Уезжая в деревню, гардеробом я запаслась скудным – джинсы, юбка, пара футболок и шорт, свитер для прохладной погоды и купальники. Почему купальники? Терпеть не могу загорать в мокрой капроновой тряпке неопределенной формы. Выгляжу я достаточно скромно: темные волосы до плеч, обычное, ничем не выдающееся лицо, голубые глаза и вздернутый нос, после первых весенних деньков на него нагло ползут веснушки, но уже через неделю их прочно скрывает загар. Мама говорит, что глаза – это мое украшение.
В остальном у меня вполне заурядная внешность и фигура, разве только рост не подкачал, классические метр семьдесят пять без каблуков. Но каблуки я обуваю не часто – только на свидания с неподходящим кавалером – когда вместо девушки чуть выше среднего к нему приближается этакая Пизанская башня то многие задумываются – а может, разойдемся по – хорошему? И редко кто из них предпринимает вторую попытку пригласить на свидание.
Для самых смелых есть еще одно испытание – карусели. Я могу часами не слазить с „Колеса обозрения“ или какой-нибудь безымянной крутилки, лишь бы она взлетала повыше над макушками парковых кленов или близлежащими зданиями. Конечно, галантный кавалер непременно берется меня сопровождать, и попадает по полной программе. Оплатив десять билетов, уже на втором или третьем круге он предлагает сходить поесть мороженого или посмотреть на фонтаны, но наивно хлопающие глазки заставляют его крепиться еще круг или два, самые стойкие выдерживают не больше семи, а потом вспоминают о срочном деле на другом конце города. В здешних кустах сирени и рябины неподходящих кавалеров пока не наблюдалось, а сопровождающими лицами по очереди выступали старые знакомые: Егор и Максим.
Макс – классический киношный блондин с томными очами и накачанной мускулатурой, в деревню он приезжает на все каникулы помогать прабабке, которая ни за что не хочет перебираться в город. Живет она через дом от моей бабули и частенько ходит к ней на чай, мечтая нас с Максиком поженить. Старушке, конечно, ничего не светит, но нашу дружбу она воспринимает как ухаживание, а потому поощряет.
Сам же Макс мечтает сделать карьеру финансиста и упорно грызет гранит на финансовом факультете второй год. Его любимая девушка выглядит как положительная кривая, красит ногти в кроваво – красный цвет и никогда не разговаривает о естественных проблемах организма.
Егор в этой деревне живет постоянно, обожает копаться в моторах и способен собрать мотоцикл из железного мусора, брошенного в лесу. На этом мотоцикле он меня и сбил лет пять назад, поскольку управится с такой махиной, ему было непросто. После душераздираюших криков, слез и паники мы осмотрели повреждения и дружно решили, что легко отделались, но…не сказали никому из взрослых. Тайна аварии связала нас накрепко и теперь, когда я приезжала, Егор тут же появлялся на пороге, хмуро оглядывал, все ли на месте (руки, ноги, голова) и сообщал: „Я это, новые крылья поставил“, или „сиденье сменил“, или „мотор перебрал“, пошли, посмотришь“. Мужественно дожевывав плюшку и крикнув бабуле „Я с Егором!“ испарялась до вечерней дойки.