— Значит знаете и то, что появляться с заряженным дробовиком в общественном месте запрещено. Делайте, что велено. Живо!
— Можно подумать, это я преступник, — нехотя подчинился майор.
— Благодарю вас, сэр. А теперь отойдите, пожалуйста. — Салливан вышел из машины, взял дробовик и аккуратно разрядил его. — Майор Суитин, если не ошибаюсь?
— А кто еще стал бы ждать вас здесь? Стрелять в вас я не собирался — как и в этого угонщика, если уж на то пошло.
— Зачем же тогда оружие?
— На случай, если вдруг замечу лису. Охоту на лис запретили, так что теперь это на совести сознательных граждан вроде меня.
— Этот человек, о котором вы сообщили в полицию… что он натворил?
— Пытался угнать машину. Ходил от одной к другой, пробовал, не поддастся ли дверь. Мутный тип, небритый и в каких-то обносках.
— Давно это было?
— Пятнадцать минут назад. Жена с него глаз не спускает.
— Ваша жена? У нее тоже есть оружие?
— Полевой бинокль. Я велел ей караулить его. Агнес вон там, над крышей моего «лендровера».
Агнес, должно быть, встала во весь рост на сиденье, высунувшись из люка на крыше автомобиля. Ее было видно издалека — пожилая дама в охотничьей кепке и с биноклем, приставленным к глазам.
Они приблизились к «лендроверу».
— Где этот мерзавец, Агнес? — крикнул майор Суитин.
Пожилая дама опустила бинокль.
— Удрал к большой трибуне. Кажется, заметил, что мы за ним следим.
— Как не заметить, — многозначительно отозвался Салливан, переглянувшись с коллегой. — Дальше мы сами разберемся. А вы двое оставайтесь здесь. Нам понадобятся показания свидетелей.
Салливан направился к распахнутым воротам слева от турникетов, Дениз Биэл шла следом. Войдя в ворота, они оказались перед двумя трибунами. Оказалось, на ипподроме полно мест, где беглец мог укрыться от стражей закона.
— Разделимся, — решил Салливан. — Ты осмотри трибуны, а я вон те конюшни.
— А что мне делать, если я его найду?
— Заговаривай ему зубы, пока я не подоспею. Тебе любого заболтать — раз плюнуть.
Мало найдется мест более унылых, чем ипподром в день, когда нет скачек. Дениз Биэл служила в полиции всего второй месяц и ужасно нервничала, хотя ее напарник об этом даже не подозревал. Голубь вспорхнул с карниза так близко от ее лица, что Дениз испуганно вскрикнула. Пройдя еще немного, Дениз увидела мусорный контейнер, внутри которого легко мог бы поместиться человек. Поразмыслив, стоит ли заглядывать под крышку, Дениз передумала и свернула за угол. И вздохнула с облегчением, убедившись, что за углом никто не прячется. Спустившись по короткой лестнице, Дениз остановилась: с этого места отлично просматривался весь ипподром. Совершенно безлюдный.
Внезапно Дениз уловила краем глаза какое-то шевеление в тени. Незнакомый мужчина стоял, привалившись к стене и скрестив руки на груди. Она огляделась, надеясь, что Энди чудом окажется поблизости, но Энди не появился.
Подойдя к незнакомцу, Дениз заговорила:
— Будьте добры объяснить, что вы здесь делаете. Это частная собственность.
— Вам виднее.
— Как вас зовут?
— Все меня называют Нодди.
— Вы живете неподалеку, Нодди?
— А как же иначе? Пойду я, пожалуй.
— Минутку… — Дениз огляделась. Энди по-прежнему не было видно. — Вы не заходили на автостоянку? Там недавно видели человека, похожего на вас.
— Вам виднее, — повторил он, в его словах звучало смирение.
— Вы не пьяны, Нодди?
Он покачал головой. Дениз задумалась: перед ней всего лишь простоватый, недалекий человек. Она почти не сомневалась, что ее не погладят по головке, если она наденет на Нодди наручники. И она поступила так, как ее учили: проявила инициативу.
— В таком случае отправляйтесь к себе. Да побыстрее. И к машинам больше не приближайтесь.
Он трижды кивнул и поплелся прочь, шаркая ногами, — как раз в ту сторону, откуда должен был выйти Энди Салливан.
— Да не туда, — окликнула его Дениз и махнула рукой в сторону поля для гольфа. — Выход вон там.
Спустя некоторое время она встретилась с Энди Салливаном и на вопрос, не видела ли она кого-нибудь, только покачала головой. При всей своей словоохотливости Дениз чтила поговорку: не всякая правда стоит того, чтобы о ней рассказывать.
На неделе Даймонду позвонил Лофти Пик с отчетом о проделанной работе.
— Рост вашей жертвы около пяти футов и шести дюймов. Возраст — в пределах от семнадцати до двадцати одного года. Жаль, что череп не нашелся, по нему можно было бы многое определить.