Лицо из прошлого всплыло из-за развернутой газеты. Усы с сединой, карие глаза. Этот человек когда-то руководил операциями уголовного отдела, но после травмы головы ушел в продолжительный отпуск по состоянию здоровья.
— Джон Уигфулл? А я думал, вы давно забыли про наш бедлам. — Даймонд поставил на стол поднос.
— Меня привлекли к работе как гражданское лицо, — пояснил Уигфулл. — Я теперь специалист по связям с общественностью.
— Да ну? Значит, теперь, если мне понадобится отвязаться от газетчиков, буду обращаться к вам.
— В современной полиции приветствуется открытость, — принялся просвещать коллегу Уигфулл. — В прошлом мы недостаточно использовали возможности СМИ. Между тем собирать информацию можно и с помощью широкой публики.
— Развешивать плакаты «Разыскивается преступник»?
Выражение лица Уигфулла стало страдальческим.
— Мы живем в двадцать первом веке! Мне поручено сделать полицию более контактной.
— Надеюсь, вы не собираетесь раздавать кому попало мой телефон?
— Ни в коем случае, но, возможно, организую интервью с вами для какого-нибудь журнала или газеты.
— Даже не мечтайте, — нахмурился Даймонд.
— Не пугайтесь вы так, Питер. Ваша фамилия не в начале и даже не в середине моего списка.
Последнее замечание предназначалось для того, чтобы уязвить самолюбие Даймонда, и своей цели оно достигло.
— Кроме того, я скармливаю прессе лакомые кусочки, — продолжал Уигфулл. — Некоторые дела представляют интерес для публики, например дело пропавшего кавалера. — Последние два слова он произнес словно невзначай, как будто Даймонд должен был знать, о чем речь.
— Что это такое? Старинный портрет?
— Вы не слышали об этом деле потому, что расследование еще не начато. Неизвестно даже, есть ли здесь состав преступления… пока.
— Продолжайте.
— Две недели назад состоялась реконструкция битвы при Лансдауне. Сама битва происходила в 1643 году, а в 1993 году, в канун трехсотпятидесятилетия, любители истории впервые организовали большой сбор.
— Что?
— Подобные мероприятия называют сборами. Весьма живописное зрелище. Такие исторические общества, как «Запечатанный узел», относятся к сборам со всей серьезностью.
— Очень трогательно, — откликнулся Даймонд. — А теперь ближе к делу.
— Как я уже пытался объяснить вам, в этом году был проведен очередной сбор. Один из участников пал в бою, и с тех пор от него ни слуху ни духу.
— Убит?
— Будь он убит, все знали бы об этом. После сражения труп наверняка обнаружили бы.
— Вы же сказали, что он пал в бою, — напомнил Даймонд.
— Да, понарошку. «Убитые» какое-то время лежат на поле, а потом снова присоединяются к сражающимся. А этот пропал. Его хватились только через два дня, когда на автостоянке заметили его машину. В багажнике нашли костюм роялиста.
— Жаль, тогда это не так интересно. Разыскивается человек в шляпе с пером — вот была бы примета!
— Он был пехотинцем. Они носили шлемы.
— Если, как вы говорите, его машину нашли, значит, уже выяснили фамилию владельца.
— Да, это Руперт Хоуп, преподаватель истории из Бристольского университета. Родители живут в Австралии. Со дня сражения они не получали от сына никаких вестей. И его коллеги по университету тоже, — заключил Уигфулл.
— А машину пытались завести? Если она не заводится, то он, помучившись с ней, мог попросить кого-нибудь подвезти его.
— От него нет вестей уже двенадцать дней.
— Представим это дело так: после сражения ребята выпили, ваш кавалер перебрал, кто-нибудь из товарищей предложил подбросить его до дома, но по пути в Бристоль они попали в аварию.
— Мы знали бы об этом.
— Подождите, это еще не все. Водитель погиб, а его пассажир выбрался из машины и побрел куда глаза глядят. Ударился головой, потерял память. Поэтому мы и не знаем, что в машине был пассажир.
— И где же он сейчас? — с усмешкой спросил Уигфулл.
— В психушке. Проверьте, не поступал ли к ним пациент, уверяющий, что он кавалер.
Как обычно, Уигфулл воспринял его слова всерьез.
На следующее утро в полицейский участок на Мэнверс-стрит зашла местная жительница с тремя грейхаундами на поводке и большой обглоданной костью в руках.
— Я законы уважаю, — сообщила мисс Хибберт дежурному, — вот и решила узнать, могу ли я оставить ее себе.
На стол к сержанту Остину попадали и более шокирующие предметы. Кость он осмотрел без особого интереса.