— Точно. Дельтаплан как раз завоевал приз принца Уэльского.
— К сожалению, то был его последний триумф, — заговорила Давина. — Тренер заметил, что Дельтаплан хромает, диагностировали травму сухожилия. Все мы были убиты горем. Тогда шейх Абдул и явился к нам с предложением.
— Можно узнать, какую сумму он предлагал?
— Она была оглашена публично. Полмиллиона авансом и пятьдесят процентов платы за случку. Предположительно он должен был покрыть более сотни кобыл за сезон, получая пятьдесят тысяч за раз. По моим прикидкам, он мог оставаться в силе еще пять-десять лет. Рядом с таким предложением страховая выплата выглядела ничтожно — меньше сотни тысяч.
Даймонд перешел к главному:
— Я спрашиваю об этой дате потому, что в 1993 году молодая женщина, убийство которой я расследую, была похоронена в Лансдауне. Вместе с ее скелетом нашли конский волос — возможно, он принадлежал вашему жеребцу.
— Боже мой! С чего вы взяли?
— Я же сказал, это лишь предположение. Вы нанимали кого-нибудь ухаживать за конем?
— Я — нет, но уточните у тренера Перси Макдарта из Ламборна.
— Значит, там в конюшне и содержали коня? — Этого Даймонд не ожидал. — А я думал, его тренировали поблизости.
— Нет, что вы. Всех более или менее приличных лошадей держат в Ламборне, Хайклере или Ньюмаркете.
— Я свяжусь с Макдартом. Нам понадобятся образцы ДНК Дельтаплана.
— Откуда же они возьмутся, если его никто не видел с 1993 года? — вмешалась Давина. — В то время на всякий случай анализ ДНК не делали.
— Если о Дельтаплане осталась какая-нибудь память — например, седло или попона, — мы могли бы найти на нем волоски или частицы кожи. У вас нет ничего подобного, сэр Колин?
— Я коллекционирую чеки и трофеи, а не попоны.
— Похитители никогда не пытались с вами связаться?
— Ни разу. Кажется, я уже делился с вами своим предположением, что его тайно увезли на конный завод?
— В это мне не верится, — поспешила объявить Давина.
— От него получались бы дивные жеребята, — заверил ее отец. — Шейх Абдул считал, что нашел отличный способ инвестировать капитал, — видимо, как и мерзавцы, укравшие жеребца.
— Но если случки устраивают тайно, жеребятам не дают родословной.
— А это уже не важно. Когда у тебя есть то, чего нет у других, это прекрасная возможность сделать деньги.
— Это еще не все, — снова вступила в разговор Давина. — Папа, я никогда не говорила тебе, но мне кажется, кто-то сделал это из личной мести. Услышал, что скоро ты разбогатеешь, и нашел способ навредить тебе.
— Но у меня нет врагов. И в бизнесе, и в обычной жизни я всегда проявлял порядочность по отношению к людям…
— Спроси у мистера Даймонда: зависть и вправду является основным мотивом преступлений?
— Да, и ее следует принимать во внимание, — подтвердил тот.
На следующее утро Даймонда уже ждала на службе Ингеборг, глаза которой сверкали ярче, чем сталь боевого клинка.
— Шеф, сегодня суббота. Замок Фарли-Хангерфорд. Можно мне уйти?
— А-а, ваше выступление. Ясно. Когда?
— Как можно раньше. Нас хотят видеть на параде в час дня.
— Вы же побывали всего на одной репетиции.
— На муштровке, шеф. Мы называем это «муштровкой».
— Можете идти, только скажите: вы вчера вечером ничего о Руперте не узнали?
Она покачала головой слишком поспешно, и Даймонд насторожился.
— Что-то все-таки было?
— Нашим инструктором был Дейв Бартон, вместе с которым Руперт нашел кость.
— Но он же пехотинец, а не кавалерист. Ему к лошадям нельзя.
— Не знаю, что случилось в день реконструкции, но он офицер кавалерии, притом сведущий. Я не шучу, шеф.
— Не похож он на офицера.
— Это же не настоящая армия. Он просто самый обычный парень, который отлично ездит верхом, — объяснила она. — Может, перед самой реконструкцией его лошадь получила травму.
— Он вспомнил, что видел вас в полиции?
— Вряд ли. Мы встречались во время первого допроса, но не разговаривали.
Даймонд отпустил ее сразу же. Его голова была забита другими проблемами. Вчерашний разговор с сэром Колином Типпингом почти убедил его, что кража Дельтаплана в 1993 году и есть ключ ко всему делу. До сих пор он полагал, что убийство Нади связано с реконструкцией и что ее убили во время боя или сразу после него. Известие о том, что спустя четыре дня состоялись скачки, а потом было совершено серьезное преступление, открыло в деле новые перспективы. Неужели Надя стала свидетельницей похищения коня, за что и поплатилась жизнью? Ее труп вполне могли засунуть в багажник, увезти на холмы и зарыть там.