Выбрать главу

– Эх ты! Не знаешь элементарных вещей! А еще считаешься любимым архитектором оли… олигато… олигархов, гархов! – Водка начинала действовать на журналиста.

– Олигаторов! – усмехнулся Алексей.

– Ты знаешь, что такое аперитив? Вот скажи мне – что такое аперитив?

– Это возбудитель аппетита! – сообщил собутыльник; при слове «возбудитель» ему стало невероятно смешно, и он захохотал.

– Перед едой для возбуждения аппетита рекомендуется небольшая порция мадеры или хереса. Свойствами аперитива обладает вермут. Почему ты хохочешь, как ненормальный?

– Неважно. – Отсмеявшись, Алексей вытер слезы платком.

– Был такой замечательный художник Орест Кипренский. Так вот он, когда пил вино, ставил перед собой свечу и, прежде чем выпить, долго рассматривал его на свет. «Жаль, мой друг, – сказал Кипренский знаменитому русскому граверу Нордану, – что нельзя писать картины вином. Сколько света и трепета мы вкладывали бы тогда в свои творения». Лично я с ним согласен!

– Чего нам не хватает, Артем? – спросил уже порядком захмелевший Поташев.

– Баб-с?! – полуутвердительно-полувопросительно ответил журналист.

– Фу! Ну каких на фиг «баб-с» – женщин! Нам для полного счастья не хватает же-е-енщин!

– Лешка, за чем дело стало! Это ж пара пустяков! – Худаня рванулся к соседним столикам, за которыми сидели уже прилично надегустировавшиеся девушки разного возраста.

– Не торопись! – сдержал его Алексей. Усадил снова напротив себя. – Женщина мужчине нужна не любая… А своя собственная, понимаешь?

– Понимаю. – Артем вздохнул, обводя глазами большой выбор женщин, но все же соглашаясь с другом. – Тогда спать!

На следующий день солнце светило ярко, небо было без единого облачка, голубое и ясное. Завтрак показался друзьям необыкновенно вкусным, и, что самое странное, голова совершенно не болела! Словом, организм себя вел просто идеально, что свидетельствовало о высоком качестве употребленного накануне продукта.

Худаня помчался выполнять свой журналистский график – брать у кого-то интервью, писать о «Неделе открытых погребов». Поташев оказался предоставлен себе и поэтому решил выбрать из афиши винного фестиваля что-то такое, чего в своей обычной суете не получал. Его заинтересовала лекция «Магия красоты», анонсированная как виртуальная экскурсия по выдающимся произведениям мировой живописи. Он вспомнил об одной своей бывшей возлюбленной, которая знала очень много о картинах и, главное, невероятно интересно о них рассказывала. От этих воспоминаний он испытал противоречивые чувства. Ему было радостно и горько. Радостно оттого, что она озарила собой его жизнь, и горько оттого, что они расстались. Поэтому он тщательно побрился, надел любимый серый джемпер, купленный в Италии, капнул несколько капель «Agua di Gio» от Армани на волосы и отправился на лекцию.

Он вошел в зал лектория, который был уже полон, когда свет в зале был приглушен, а несколько юпитеров ярко освещали сцену с лектором и экран за ней. Сердце Алексея дрогнуло, потому что на сцене стояла она.

Елизавета Раневская, молодая женщина примерно тридцати лет, искусствовед, старший научный сотрудник Городского музея в Киеве, по приглашению пиар-менеджеров «Винзавода» приехала на винный фестиваль со своей лекцией. Рассказывала Елизавета о творчестве художника эпохи Возрождения – Сандро Боттичелли. Первые же слова Раневской заставили зал замереть в ожидании продолжения. А слова были такие:

– Почти все картины Сандро Боттичелли написаны с одной-единственной женщины и для одной-единственной женщины – Симонетты Веспуччи.

На экране появился слайд, на котором Венера выходила из пены морской. Зрители смотрели на эту картину, и тишина в зале стояла такая, что, казалось, будет слышно, если кто-то уронит носовой платок. Поташев, как и все, смотрел на Симонетту, не отрывая взгляда. Но для него, в отличие от остальных присутствующих, было очевидно невероятное сходство между женщиной, жившей почти шестьсот лет назад, и Елизаветой Раневской. Алексей не просто любовался нежными чертами Симонетты – он сравнивал, как архитектор, знающий, что такое совершенство линий и благородство форм. Это нежное, точно светящееся изнутри лицо с высокими скулами, небольшой трогательный подбородок с ямочкой, линии бровей – прямые, чуть изогнутые и сужающиеся к концам, прямой изящный нос, выразительные губы… Лицо, напоминавшее драгоценный розовый камень-камею, густой волной окаймляли волнистые золотистые волосы. В светлых, каких-то морских глазах отражалось душевное спокойствие. Красоту лица гармонично подчеркивала колонна шеи (так архитектурно видел ее Алексей), переходящая в безупречные плечи. Дальнейшее разглядывание лектора Поташев прекратил, поскольку это вызывало в нем воспоминания такого свойства, которые уже не годились для публичного места. Сходство красавицы, жившей во Флоренции во времена Возрождения, и его бывшей возлюбленной Елизаветы было настолько очевидно для Поташева, что он даже посмотрел по сторонам, удивляясь, как же окружающие этого не замечают.