Глава 4. День покаяния
Фьора не пошла со всеми на похороны Марино Бетти, сославшись на усталость и головную боль, тошноту и головокружение. Ей не хотелось смотреть на человека, пусть даже лежащего в гробу, заставившего Фьору пойти на отчаянный шаг - погубить свою бессмертную душу, чтобы защититься от домогательств крёстного и защитить Хатун. Сидя в закрытой решётчатой кабинке для исповеди, церкви Санта-Тринита, уже после причащения, Фьора собиралась с мыслями. По другую сторону пожилой священник участливо смотрел на Фьору. - Господь да прибудет в сердце твоём, чтобы исповедовать твои грехи от последней исповеди... - спокойный голос священника, лишённый суровости и надменности, всё же звучал для слуха подавленной и безмолвно плачущей Фьоры как трубы Страшного Суда, возвещающие о необратимости кары Господней для грешников. - Падре, со дня моей последней исповеди прошла неделя, - проговорила сипло девочка, - грешна я... И грех, отягощающий мою душу, ужасен... - И в чём же твой грех, Фьора? - Я нарушила первую заповедь, падре... - испугавшись своего же признания, Фьора обхватила руками свои дрожащие плечи и сжалась всем телом. - Фьора, это... - стал теряться священник от волнения. - Это не шутка? Чтобы ты, такая милая и добрая девочка, нежная и ласковая, кого-то убила, нарушив первую заповедь? Самую священную из всех? Да я в это никогда не поверю... - Но вам придётся поверить, падре, ибо я говорю правду, - тускло прошелестел слабый голос Фьоры, дрожащий от слёз. - Я действительно минувшей ночью убила человека, Марино Бетти, которого сегодня отпевали в Дуомо... Я подсыпала яд в вино и угостила крёстного... - Дитя, ты понимаешь, какой опасности ты подвергла свою бессмертную душу? - Да, понимаю, - продолжала девочка, даже не утирая катившихся из глаз по щекам слёз, - но я боялась, что его домогательства снова повторятся, а то и коснутся Хатун... А нам обеим всего одиннадцать лет! - выкрикнула Фьора вдруг с яростью, к которой примешивались ужас и горечь. - Марино воспользовался тем, что папа сейчас в деловой поездке, слуг отпустили на один день отдохнуть, а Хатун и Леонарда ушли на рынок. Меня тоже звали, но я осталась текст с итальянского на греческий переводить. Марино пришёл в классную комнату, начал голову массировать... А потом спину, плечи, шею... Сказал, что в переведённом с китайского трактате прочитал...