— Полагаю, Вы, герцогиня, помните, что громче всех кричит о том, что ему не страшно, тот, кто на самом деле прямо-таки умирает от ужаса?
Эмили глубоко вздохнула, досадуя, что не может отвлечь мужа, остановить его на пути к скандалу, который он так старательно (знать бы ещё, чего ради) раздувает. Герцогиня Вандербилдт, никак не ожидавшая отпора, едва заметно вздрогнула и посмотрела на Дейва со смесью изумления и чего-то ещё, тщательно спрятанного от посторонних глаз. Если бы речь шла о ком-то другом, Эми бы даже предположила, что это страх, но представить себе бабушку, чего-то или кого-то боящуюся, леди никак не могла. Это же Элеанора Вандербилдт, да её именем даже в Крепости Чистых Сердец, не к ночи будь помянута, непослушных учениц пугали! Герцогиня, словно подслушав мысли внучки, метнула в Эмили ледяной взгляд и отчеканила:
— Поскольку ты, Эмили, проявляла прямо-таки вульгарное безразличие к своим родственникам, конкретно меня даже на свадьбу не пригласила, (Эми закашлялась от незаслуженного обвинения, но спорить не стала, взглядом приказывая и Дейву молчать), то, разумеется, ты не знаешь о моём пасынке, лорде Уолтере Уинтоне Дойлсе.
Высокий статный мужчина с лёгкой сединой в густых каштановых кудрях поднялся из-за стола, звучно щёлкнув каблуками и по-военному коротко и чётко склонив голову. Эмили вежливо улыбнулась, с интересом рассматривая мужчину, чьё благородное, воистину аристократическое лицо в двух местах, на лбу и щеке, рассекали тонкие бледные от времени полосы шрамов. Мужчина был чем-то неуловимо похож на Дэвида, но чем именно, Эми никак не могла сообразить, с досады покусывая нижнюю губу.
— Лорд Уолтер прибыл ко мне со своим сыном, Чарльзом и его невестой, леди Кэтрин, — герцогиня театрально вздохнула, выпуская очередную отравленную шпильку. — Радует, что хотя бы мужчины в нашем роду создают семьи с равными себе по происхождению… Разумеется, я говорю сейчас не о лорде Трейси.
Названный лорд вздрогнул, словно в него кипятком плеснули и зло посмотрел на тоненького и жеманного Чарльза Дойлса, который своей невесте, кукольно-красивой блондинке с большими голубыми глазами уделял куда меньше внимания, чем стоящему рядом с ним бокалу с вином.
Герцогиня помолчала, глядя на притихших гостей ледяным взором, а затем сложила салфетку и отодвинула бокал, давая тем самым понять, что ужин закончен. Гости, безропотно копируя хозяйку замка, также складывали салфетки и поднимались, негромко благодаря герцогиню за дивный ужин, милую беседу и приятное общество. Элеанора принимала слова благодарности с безразличием висящего на стене портрета, потом и вовсе рукой махнула:
— Ступайте по своим комнатам, я устала и хочу спать. Лорд Дэвид, леди Эмили следуйте за мной.
«Надеюсь, нам не придётся укладывать леди в кроватку и петь ей колыбельные, — промелькнуло в голове Дейва, когда он, ловко подхватив жену под руку, направился за шествующей по коридору герцогиней. — Кстати, было бы недурно позаботиться об освещении, темнота вокруг прямо как в притонах Таун-сити, хотя, нет, там светлее».
— Что случилось, бабушка? — Эми попыталась завязать разговор, но Элеанора лишь рукой махнула, мол, потом поговорим.
Кабинет герцогини Вандербилдт оказался под стать хозяйке: аскетичный, неприветливый и очень холодный. Расположиться в нём комфортно было просто невозможно, деревянные стулья с прямыми высокими спинками были такими неудобными, что невольно навевали воспоминания о пыточных, люстра угрожающе нависала над головой, заставляя непроизвольно втягивать шею в плечи, а темнота в углах, казалось, жила собственной жизнью. Элеанора привычно задержалась на пороге, чтобы оценить реакцию внучки, а особенно её супруга, на свой кабинет. Увы, герцогиню ждало разочарование: Эми содрогаться и трепетать не стала, лишь зябко передёрнула плечами и плотнее прижалась к Дэвиду, а тот и вовсе сохранил полнейшую невозмутимость, окинул кабинет мимолётным взглядом и вопросительно посмотрел на Элеанору. Мол, ну, чего звали-то? Герцогиня Вандербилдт недовольно поджала губы, величественно опустилась в кресло, возносящее её над приглашёнными в кабинет и кивнула в сторону стульев:
— Присаживайтесь.
— Мы постоим, — Дейв лучезарно улыбнулся, обнимая Эми так, чтобы она в любой момент могла на него опереться.
«А мой супруг для меня никогда опорой не был», — невольно отметила Элеанора и испытала приступ чувства совершенно абсурдного и недопустимого по отношению к собственной внучке: жгучей, словно толчёный перец, зависти.