Когда ты сломлен, ты думаешь, что тебя больше ничего не затронет. Но Ганнер показал, что даже осколки можно еще разбить. Я оцепенела. Я больше ничего не слышала и не чувствовала в этом мире. Я была готова открыть ту дверь в глубине своего сознания, в которую запихнула весь свой эмоциональный ущерб, и заползти внутрь.
Невеселый смешок сорвался с моих губ.
— Мой спаситель оказался моим палачом, — пробормотала я.
Я знала, что все плохо кончится у нас с Ганнером, но я никогда бы не смогла подготовиться к такому уровню разрушения моей души. Влага попала на тыльную сторону моей ладони, когда я вытирала слезы. Я злилась на свою неспособность держать эмоции под контролем, чувствовала, как кирпичи снова складываются вокруг моего поврежденного сердца, погребая то немногое, что осталось.
Было не так больно, когда я не знала, любит меня Ганнер или нет. Я могла бы притвориться, что он любит. Притвориться, будто во мне есть то, что стоит полюбить.
Я хотела Ганнера.
Мне он нужен.
И он исчез. По иронии судьбы, он даже не был настоящим.
Эта фантазия разрушилась, и самое хреновое, что это не изменит моих чувств к нему. Это не сотрет мою любовь, и я пожертвую собой, чтобы спасти его. На мгновение мне показалось, что я ошибалась насчет своей ценности.
— Видишь, Муньека, я единственный, кто подарит тебе любовь, — самоуверенно крикнул Марио.
В одном он прав. Я убийца, и я не хотела и не нуждалась в его привязанности. Моя судьба — обагрить руки кровью виновных людей. И Марио будет следующим человеком, которого я отправлю Эль Диабло.
— Не слушай его, Райан. Я все объясню, — взмолился Ганнер. Но я уже отключилась от него. Я ни за что не смогла бы функционировать, если бы позволила ему снова проскользнуть сквозь мой щит.
Наклонив голову, я попыталась остановить слезы, текущие по лицу. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не разрыдаться. Теперь я поняла, почему Никки никогда никого не подпускала близко: эта боль хуже любой физической травмы. Я заставила себя взять себя в руки. Чтобы сосредоточиться на текущей задаче.
Уверена, что психотерапевт сказал бы мне, что эта диссоциация вредна для здоровья, но именно так я справляюсь со всем дерьмом. И прямо сейчас все точно так же. Отбросив свои чувства подальше, я позволила спокойствию овладеть мной. Часть меня понимала, что я, вероятно, никогда не выйду из этого кокона оцепенения — если вообще выживу.
Я посмотрела вниз на свои запекшиеся от крови руки, сжимающие нож.
Руки, которые ласкали тело Ганнера.
Съеживался ли он при мысли о том, что к нему прикасаются руки убийцы? Мои глаза закрылись от стыда при этой мысли. Надеюсь, что он найдет свою любовь, и скажет ей, что я спасла его.
Его голос прорвался сквозь шум в моей голове, возвращая мой взгляд к нему. Я не могу перестать смотреть на человека, чьего утешения жаждала, даже если он держит нож, вырезавший мое сердце.
— Малышка, не все было ложью. Человек, который стоит перед тобой, это я, грубый и неотесанный. Ты отперла мою клетку, Райан, — голос Ганнера надломился от эмоций. — Я жил просто так, без цели, а ты пришла и все изменила. Твоя душа не повреждена, Райан. Ты достаточно сильна противостоять так, как не могут другие. Я вижу твою душу, Райан. Я люблю тебя. Каждую гребаную частичку, — выкрикнул он.
Его голос был полон боли, а выражение его глаз заставило меня задуматься. Мне показалось, что он посмотрел на меня с жалостью, но, возможно, это не так. Может быть, я цеплялась за любой признак надежды. Словно почувствовав, Ганнер продолжил, в его тоне чувствовалась настойчивость.
— Я говорил, детка, помнишь? Я же сказал, что заберу тебя к себе. Когда все дерьмо обрушится, когда ты будешь ставить все под сомнение, я буду бороться за тебя. Помнишь? Я говорил, что ты владеешь мной, Райан…
Как будто вся комната, затаив дыхание, ждала моей реакции.
— Детка, если мы будем как Клеопатра и Марк Антоний29, дай мне знать, но ты никуда не пойдешь без меня, — его отчаянный голос стал громче. — Я знаю, ты слышишь меня, Райан. Я знаю, ты пытаешься запихнуть свою прекрасную душу подальше, но не закрывайся от меня, детка…
Марио решил, что с него хватит чувств Ганнера, и вонзил лезвие, которое держал в руке, в его бедро, отчего тот согнулся пополам от боли, а я вскрикнула от шока.
Безумные глаза Марио искали меня.
— Думаешь, что можешь бросить меня, потому что кто-то пиздит о своих чувствах? Я создал тебя. Я превратил тебя в монстра! — закричал он.
Еще один стон агонии вырвался у Ганнера, когда Марио вытащил нож. Из его раны начала сочиться кровь. Гребаный Марио думает, что может владеть мной, как каким-то предметом, доказывает, что меня все используют, хотя это делает лишь он.
Хаос разразился в тот момент, когда мое тело столкнулось с Марио. Моя рука наткнулась на мягкую ткань, лезвие вошло в тело Марио, как горячий нож в масло. Видна была только рукоять, остальное спрятано в груди. Раздался выстрел, и брызги крови разлетелись в воздухе. Крик Ганнера дал мне понять, что он невредим, и я сосредоточилась на теплом теле, прижатом ко мне. Лицо Марио уже стало пепельно-серым; его глаза расширились от шока, но безумный взгляд еще не исчез. Его бедра выгнулись, чтобы сбросить меня, наркотики в организме продлевали его кончину. Он заслуживал медленной смерти, и я жалела, что у меня нет времени заставить его заплатить. Но осознание того, что я никогда не стану принадлежать ему, будет преследовать его вечно.
— Я отдал тебе все! — слюна попала мне в лицо, когда его крик эхом разнесся по комнате, достаточно громкий, чтобы заглушить шум.
— Ты мне ничего не дал, — закричала я ему в ответ. — Ты держал меня в клетке, предлагая привязанность в качестве приза. Но ты только был одержим мной. Ты сильно просчитался, думая, что я нихрена не умею. Я вырву твое сердце, как трофей. Жаль, я не поняла, что в тот день в переулке меня увел дьявол, — я наклонилась ближе к лицу Марио, желая, чтобы он увидел ненависть в моих глазах. — Надо было сделать тебя своей второй жертвой в тот день. Оказать Эль Диабло услугу, забрав тебя пораньше. Поздоровайся с ним от меня, придурок, — сказала я сквозь стиснутые зубы.
Кровь хлынула у него изо рта, когда он открыл его, чтобы заговорить, в глазах появился злобный блеск.
— Скоро увидимся там, Муньека, — прошептал он, когда меня поразило знакомое ощущение прокола кожи. Я посмотрела вниз и увидела нож, торчащий из моего живота. Позади меня раздался крик, но зрение начало затуманиваться, остатки адреналина покидали тело. Прежде чем я успела упасть на пол, теплые руки окружили меня.
— Черт возьми, Райан. Я пошутил, когда сказал про Клеопатру. Тебе лучше не умирать у меня на руках.
Пошел нахрен, Ганнер.
— Слова, детка. Мне нужны твои слова.
Мне показалось, что мой рот открывается и закрывается, и я сказала это вслух.
— Я почти уверен, что ты устно кастрируешь меня в своей хорошенькой маленькой головке. Я хочу это услышать, детка, — паника в его голосе тисками сжала мою душу. — Скажи что-нибудь и открой глаза. Черт возьми, Райан, — он взревел.