«Зачем я тащила домой этот мусор?» — изумилась Ника.
Сборы она помнила плохо. Как и осень вообще. В сентябре еле оклемалась от болезни, тяжелого отравления. Ее нокаутировали купленные у разговорчивого филиппинца креветки. Пришлось брать больничный и оплачивать штраф. Хозяин клуба, Папа-сан, относился к танцовщицам как строгий отец.
Ника плотно сдружилась с фармацевтикой, официальной и не очень.
Она пнула ворох блестящих шмоток. Вынула из груды линялую футболку с изображением бога Ганеши.
Степной ветер боднул стекла, принес мелодию серебряных колокольчиков и бамбуковых флейт.
Нет, Япония не была беспросветным адом. Великолепие храмов, замки сегунов, воскресные прогулки по Нагое…
И на работе все могло сложиться гораздо хуже, учитывая ее удачу. Ее не принуждали к интиму. Клиенты иногда поражали, проявляя скромность и благородство. Приглашение на ужин — дохан — подразумевало именно ужин. Иммиграционную полицию устраивала ее рабочая виза. В графе «профессия» значилось гордое «артистка балета».
И никаких конфликтов в духе фильма «Шоугелз». Радушный коллектив, в меру сволочной начальник.
Почему же она казалась себе сашими, насаженной на прутик рыбкой, которую гости уплетают заживо, отщипывают палочками-хаси плоть и макают в соус? И уже обнажаются ребра и позвоночник, а она таращится на едоков смиренно.
Саша, будь он жив, выпорол бы ее ремнем. И перерезал бы половину токийских мужчин, осмелившихся глазеть на сестру. Соседские бабули заклеймили бы проституткой, хотя миновал год с тех пор, как она занималась сексом.
Но Саня бросил ее одну, свалив за героиновый рубеж. А мнение посторонних людей ее не волновало.
Погрызенная рыбка соскользнула с крючка и поплыла к истокам.
— Ах, вот ты где! — Ника выудила из тряпья деревянную статуэтку с кулачок величиной. Сувенир, купленный на счастье в Наруто. Круглая головка, цилиндрическое тельце. Поставила куколку на сервант, рядом с фотографией брата.
Включила музыку и неспешно переоделась. Черные джинсы, кофта-кенгуру поверх Ганеши.
Декабрьское солнце заглядывало в комнату. Семь утра — она обычно выходила из клуба в это время. Ее распорядок дня ждет серьезная перековка.
Родной дом был непривычно огромным. В Японии они с подружками занимали лилипутские апартаменты. Двухъярусные кровати, общаговская теснота. Даже странно перемещаться, не травмируясь об углы и мебель.
Так и не разобравшись с вещами, Ника двинула на кухню подкрепиться кофе.
Проходя мимо туалета, заметила краем глаза яркий мазок на бежевом кафеле.
Посмотрела через плечо и застыла как вкопанная. Дыхание перехватило, будто ее придушили горячей салфеткой.
Над унитазным бачком висело два постера. Первый изображал хэви-металлического демона. Черные провалы глаз, пара отверстий вместо носа, шкура сухая и морщинистая, словно кора дерева. Демон скалил безгубый рот, тянул к девушке скрюченную лапу. Во второй лапе он держал окровавленный топорик. Жертва находилась за кадром, лишь руки, тщетно моля о пощаде, цеплялись снизу за футболку убийцы.
Зрачки демона буравили Нику.
На постере слева пышка Анна Николь Смит предлагала зрителю свои полусферы, но ничего соблазнительного в ее позе не было. Кожа скончавшейся то ли от пневмонии, то ли от передозировки модели отливала нездоровой синевой, а глаза глядели так же злобно, как глаза ее оскаленного компаньона.
Постеры повесил в туалете Саня, но после его похорон они задевались куда-то, и Ника совсем этому не огорчилась.
Теперь они вернулись в чуть более гротескном виде, потому что…
«Потому что колеса таки торкнули меня», — подумала Ника.
Естественно, никакого рокера-демона и никакой усопшей плеймейт в туалете быть не могло.
Бранясь по-японски, Ника обула угги, натянула пуховик. Перехватила резинкой волосы.
На свежий воздух, проветриться, вышибить из мозгов дурь.
Она хлопнула калиткой. Выдохнула, собираясь с мыслями.
Снег успел подтаять, тропинка заболотилась. Месиво из грязи и песка. Было тепло, вопреки прогнозам синоптиков. Те гарантировали минус двадцать. Приятно осознавать, что не ты одна постоянно лажаешь.
«Надо найти нормального мужика, — рассуждала Ника, шлепая по жиже. — Высокого стройного брюнета. Непременно красивые кисти. И идеально чистая обувь».
Варшавцево походило на затопленные талым снегом рисовые поля в пригороде Токио. Улицы поражали безлюдностью. Одинокий парень стоял на ступеньках круглосуточного магазина, и кроме него…