Впоследствии оказалось, что ни Вайденрайх, ни Буль не были правы. Скорее всего, пещера Чжоукоудянь служила логовом хищников, куда гиены стаскивали тела убитых синантропов, прежде чем начать трапезу. Кости, которые Вайденрайх считал обгоревшими, на самом деле оказались испачканы марганцем. Более того, несмотря на то, что точка зрения Вайденрайха стала канонической в некоторых научных кругах, сам он так и не смог определить точное место синантропа в иерархии человеческих предков. Тем не менее сразу после публикации его работа имела огромное влияние. В 1937 году Вайденрайх встретился с голландским палеонтологом Ральфом фон Кенигсвальдом, который в это время занимался поисками останков питекантропа в Сангиране, еще одном яванском археологическом местонахождении неподалеку от Триниля. Ученые пришли к верному выводу о близком родстве питекантропа и синантропа и определили, что яванская форма являлась более ранней и примитивной. Немногим более года спустя японское вторжение в Китай вынудило Вайденрайха уехать в Нью-Йорк (ему повезло больше, чем останкам синантропов, которые были утрачены при эвакуации). В Штатах у него оказалось достаточно времени для размышлений, и он начал работать над теорией о том, какое место яванские и китайские находки занимают в общей картине человеческой эволюции.
Главным вопросом, которым задавался Вайденрайх, было толкование разнообразия географических вариаций современного Homo sapiens. Коренные жители Африки, Европы, Азии и Австралии обладают некоторыми существенными отличными чертами (хотя, когда доходит до дела, провести четкую границу между ними оказывается достаточно трудно — сегодня мы понимаем это лучше, чем во времена Вайденрайха). Тем не менее люди с разных концов планеты могут свободно скрещиваться, что характерно для представителей одного вида. Проанализировав этот парадокс анатомического разнообразия при генетическом единстве, Вайденрайх сделал вывод, который возмутил бы эволюционных биологов, работающих с любой другой группой организмов. В 1947 году в одной из своих последних работ Вайденрайх заявил, что «все формы приматов, называемые гоминидами, вне зависимости от того, жили ли они в прошлом или существуют в настоящем, представляют собой морфологическое целое, отличное от других форм приматов, и поэтому могут быть расценены как один вид» (выделение автора). Каким-то невероятным образом он объединил в единый вид все то огромное количество разнообразных форм, которое входит в палеонтологическую летопись человечества — от странного найденного в Китае гигантопитека (по сути, представлявшего собой очень большую ископаемую обезьяну) до стройного, прямоходящего и обладающего большим мозгом Homo sapiens. Представьте себе, что было бы, если бы кто-нибудь сказал, что кошка, рысь и лев принадлежат к одному виду только потому, что все они отличаются от собаки!
Вайденрайх проиллюстрировал свои взгляды на эволюцию человека крайне симметричной решетчатой диаграммой, в которой вертикальные линии представляли различные направления развития человека, возникшие после «появления истинных гоминидов». Горизонтальные линии обозначали время, а точки на пересечениях были подписаны названиями различных древних или современных видов человека, вернее, могли бы быть подписаны, если бы представления автора о прошлом человечества были бы более полными. Наконец, параллельные диагональные линии обозначали дрейф генов между различными линиями наследования, успешно объединявшимися в один род. Таким образом, например, гигантопитек являлся прародителем синантропа, а тот — предком «монгольской группы» современных людей. Параллельно с этой линией развивалась другая: мегантроп (обнаруженный Кенигсвальдом на Яве) порождал питекантропа, а от того происходила «австралийская группа» Homo sapiens. Все прочие названия, присвоенные находкам из Африки и Евразии, также были включены в диаграмму таким образом, чтобы показать существовавшее среди гоминидов внутреннее стремление к увеличению мозга.