Пояснить, отчего высокородный лэр оказался ночью не в собственной уютной постели, а в молитвенном зале, Эрмендил не мог. Знал, голову могу дать на отсечение, да и глазки у Его Святейшества бегали не зря, но откровенно боялся сказать, произнеся в слух то, что и так всем понятно. Я бы тоже испугалась рассказывать о денежных махинациях, если бы Рикс прожигал меня столь же подозрительным взглядом. А он прожигал, нам с епископом подозрения доставалось практически пополам, хотя я искренне не понимала, какая связь между четвертой жертвой и мной.
Да, мы с покойным лэром жили на одной улице, но у нас в городе улиц меньше, чем пальцев на обеих руках. А я вообще мирно спала дома, обрадовавшись, что тринадцатое число счастливо минуло, когда Инспектор среди ночи заявился в наш особняк! Неудивительно, что теперь зевала, записывая показания – на часах еще не было и четырех утра, а рассветом за окном и не пахло. Возможно, мою зевоту столичный сыщик воспринимал как апатию и отсутствие интереса к расследованию, но ведь оценивать надо не частности, а картину в целом. А в целом я выглядела вполне себе невыспавшейся и всклокоченной, даже Его Святейшество, приветствуя, запнулся на комплименте моей красоте. Впрочем, епископ стал часто спотыкаться в речи. Кажется, глава церковного прихода ненароком подхватил заикание. Большая неприятность для того, кто зарабатывает на жизнь чтением псалмов…
– Как вы нашли лэра Магдэна? – продолжила я опрос, стараясь не смотреть на кружащего подле Инспектора. Мечущейся фигуре не хватало развевающегося за спиной плаща и какого-нибудь таинственного антуража. Будь Рикс мифическим драконом, или просто стихийным огненным магом, у него бы из носа дым валил, настолько выразительно он фырчал от негодования.
– К-как-к-как… в-в-вышел в з-зал, с-с-свечи п-п-проверить, т-то, с-с-сё… об-б-бошел а-а-алтарь и с-с-смотрю – к-к-кто-то м-м-мелом н-н-на полу нач-ч-черкал. П-п-подошел б-б-ближе, а т-т-там л-лэр л-л-лежит. М-м-мертвый!
Да, черный вдовец, скопивший на наследстве немалый капитал, внезапно отправился к своим скучающим в посмертии супругам. И выбор в качестве жертвы именно лэра Магдэна мне очень, очень не нравился.
– Кто знал о вашей встрече?
– П-п-побойтесь бога, д-д-достопочтенная! – взвизгнул епископ Эрмендил, едва не выронив бокал с бренди из унизанных перстнями пальцев. – К-к-какая в-в-встреча? О ч-ч-чём вы?
– Епископ, не стоит. Все мы прекрасно знаем, чем вы занимаетесь ночами. Пускай корона и отменила индульгенции, вы неплохо поднаторели в изготовлении фальшивок. Я, конечно, не верю в отпущение грехов посредством бумаги с печатью и подписью, но все люди разные – кому-то ваша фальшивка на самом деле облегчает душу. А вам, соответственно, отягощает карман.
– Н-н-нет! Не м-м-мне, не м-м-мне, всё ц-ц-церкви!
Я с любопытством огляделась. В самом деле – дубовый стол с резными ножками, тяжелые шторы, вычурная люстра под потолком, подозрительно отливающая золотом, и раззявившая клыкастую пасть тигровая шкура у самых моих ног. Епископ определенно немало средств вложил в благоустройство церковного быта.
***
Осмотр самого тела убитого, как и в предыдущие разы, ничего не дал. Ни единой улики. Вот как так можно? Одно дело, когда убийства совершались в подвалах, на городской окраине. Но в центре Рольсмона, в церкви, почти на глазах у Его Святейшества... и вновь ничего! Что за талантливый темный маг-педант промышляет в нашей тихой провинции?
Закончив с опросом свидетеля, я вернулась в зал, где на полу по-прежнему лежало тело убитого. В отличие от меня, госпожа Стэфано не пожелала покидать своей постели до начала рабочего дня. Так что предварительным осмотром пришлось заняться самостоятельно.
Лэр Магдэн, схоронивший на своем веку пять престарелых жен, умер холостым и в самом расцвете лет – в русых волосах нет и ниточки седины, а высокий лоб лишен и намека на морщины. Не сказала бы, что при жизни аристократ отличался завидной красотой, но в пентаграмме, раскинув руки, смотрелся на диво выигрышно. А побелевшая кожа придала заурядным чертам недостающего шарма.
– Любуетесь? – осведомился Рикс, также разглядывая тело.
– Изучаю, – поправила я, стараясь углядеть в фигуре и знаках на полу хоть что-то новое. Увы – ритуал был тот же самый. И он вновь не оставил после себя никаких следов.