Вот уж не знаю, до чего он додумался – то ли до того, что женщины-Охотники слабее мужчин, то ли до того, что у нынешних представителей ордена силенок мал мала меньше, а то и вовсе до того, что уравнял меня с обычным человеком, невесть зачем клейменным знаком зверя. Но вести себя стал соответствующе – развязно и безо всякого пиетета перед фигурой городского шерифа, чему, каюсь, немного способствовал и мой гардероб. Но рядиться ради душевного спокойствия в мешок из-под картошки я ни коим образом не желала.
Излишнее внимание Инспектора бесило. Изрядно бесило, но сделать я ничего не могла – королевский приказ оказывать помощь песком скрипел на зубах. А то и не песком, а в пыль стертой эмалью клыков, так как зубы мои начинали препротивно ныть, стоило лишь Риксу оказаться поблизости.
И ладно бы столичный ловелас практиковался только на мне – нет, господин Рикс исправно обхаживал сразу нескольких незамужних девиц разной степени родовитости. Чисто визуально я была самой невзрачной, но гордиться всё равно нечем – интерес Инспектора больше всего напоминал какое-то развлечение, чтобы заполнить скучные провинциальные будни. Вроде бы тот же самый принцип, которому придерживалась я сама, но даже подобная схожесть поведения не настраивала меня на сближение со временным соглядатаем.
Как бы ни хотелось, чтобы посланник короны как можно скорее отправился восвояси, это было невозможно до окончания расследования. Верительную грамоту с надломленной королевской печатью я читала с кислой миной на лице, от всей души желая Инспектору поломать глаза от моего бисерного почерка в материалах дел. Надо же, полный доступ! И помощь в пределах разумного. Да какие тут пределы – подобные господину Риксу не видят границ дозволенного!
На третий день от начала неусыпного контроля от короны, я сидела за своим столом, исписывая уже четвертую страницу по поводу последнего происшествия, а столичный франт расположился напротив, вальяжно закинув ногу на ногу и неспешно перелистывая папку с данными по первому убийству. И пытался меня разговорить:
– А сколько вам лет, достопочтенная?
– Достаточно, чтобы занимать свою должность, – в очередной раз скрипнула зубами в ответ на его вопрос, безуспешно пытаясь сконцентрироваться на своих ощущениях от посещения подвала – на каждом услышанном запахе, на каждом увиденном пятне крови... Чем больше времени проходило, тем больше деталей я могла уловить, так как обыденность стиралась из памяти, оставляя вместо себя лишь занимательные странности – странный узор брызг, затертая линия пентаграммы и полностью очищенное от ауры помещение, – поэтому бралась за вдумчивые отчеты по истечение пары суток.
Но наглый Инспектор жаждал отвлечь меня от работы, невзирая на выраженное нежелание общаться:
– Насколько мне известно, возрастного ценза для шерифа не существует.
– Я в курсе.
– И всё же?
– А вас не смущает, что дамам такие вопросы задавать неприлично?
– Дамам – неприлично, согласен, но я же спрашиваю представителя власти.
– Тогда рекомендую вам сделать официальный запрос. И обождать положенный месяц для ответа из городской канцелярии.
– Ну что же вы, Ириада?..
– И вновь я прошу вас называть меня госпожой Олэв.
– Я бы назвал вас госпожой Олэв, будь вам, к примеру, чуть за сорок… Или вы были бы давно и прочно замужем, с целым выводком детей... Но поскольку вы молоды и свободны, я предпочитаю звать вас Ириада.
Ну, всё. Моему терпению пришел конец!
– Послушайте, господин Рикс, – угрожающе начала я, приподнимаясь со стула и старательно нависая над столом. – То, что вы являетесь посланником короны, не делает вас пупом земли и не дает никаких прерогатив, кроме как связанных с расследованием. Так что я попрошу вас…
– Просите о чем угодно, Ириада, – елейно улыбнулся мужчина, маслянисто глядя исключительно в район открывшегося ему декольте, провоцируя меня не то ударить его по лощеной физиономии, не то зарычать и сбежать прочь с рабочего места. С трудом, но взяла себя в руки, и выбрала третий вариант, хотя готовила его на самый крайний случай:
– Раз вы так жаждете поговорить, а я на рабочем месте не склонна общаться на посторонние темы... прошу вас сопроводить меня на обед, если вы не против. Тут, недалеко.
Я старалась, чтобы голос звучал как можно более ровно, ничем не выдавая волнения. Инспектор чуть нахмурился, будто задумавшись о чем-то, но почти мгновенно лицо его просветлело и чувственные губы растянулись в улыбке: