Следовало заканчивать мелкую месть, пока господина Инспектора не вывернуло наизнанку в моей столовой, но, к сожалению, дальше всё пошло не по плану — среди бела дня дома неожиданно оказался дядюшка, хотя прежде всегда прибывал домой не раньше ужина. Он вышел в столовую, не отрывая глаз от зажатой в руках газеты. Биржевые сводки увлекли моего родственника настолько, что он не заметил ни меня, ни гостя, а попросту уселся за стол, протянул перед собой руку и проворно выхватил из пустоты чашку с кофе. Эх, опять Лукреция будет ругаться, что дядя таскает с кухни чашки у неё из-под носа.
Дядюшка ушел с головой в чтение, неспешно отпивая кофе и по-прежнему не глядя по сторонам. Можно было попробовать по-тихому уйти, но что-то подсказывало, что господин Рикс не пожелает на цыпочках красться к выходу. Так что я кашлянула, привлекая к себе внимание. Дядя дернулся, наконец-то оторвав взгляд от неприлично опустившихся котировок золотых приисков на западе, и соизволил заметить меня. А затем и гостя. В карих с прозеленью глазах мелькнуло узнавание, как и в голубых глазах Инспектора. Вот только к узнаванию у господина Рикса добавилось удивление, смешанное с недоверием и полным непониманием ситуации.
– Лэр Таррис? – ошеломленно произнес молодой человек, прикипев к дядюшке взглядом столь же плотно, как тот прежде к бюрократическому вестнику.
– И вам доброго дня, лэр Рикс, – спокойно кивнул дядя, будто ни капли не удивившись явлению столичного Инспектора в собственной столовой. Впрочем, дядя всегда был в курсе городских новостей. Инспектор не удивил бы его и в день приезда, и даже за день до того. Я же страдальчески поморщилась. Как было хорошо, когда я якобы не знала, что лэр (а никак не простой господин!) Рикс принадлежал к высшей аристократии.
После социальной реформы полувековой давности слоеный пирог дворянства лишился разнообразия титулов. Собственно, вместо устаревших титулов появились всего две ступени – сэры и лэры. Причем сэрами стали бывшие баронеты и бароны, а вот высокородными лэрами – все остальные, начиная от графов и заканчивая ближайшими родственниками Его Величества. Задумывалась реформа для снижения уровня социального неравенства и защиты от кумовства, но вышло как всегда – вчерашние графы начали задирать нос над менее удачливыми баронами, а новоявленные лэры-герцоги страдали оттого, что никто больше не будет именовать их Ваша Светлость. И на место титула пришел статус семейства – чем почтеннее, тем высокороднее. Правда, чтобы похвалиться родовитостью порой приходилось иметь при себе фамильное древо – не всякое имя известно всем и каждому. Но мой опекун был прекрасно известен в столичных кругах – и сам по себе, и благодаря супруге.
– Что вы здесь делаете? – едва ли не вылезшими из орбит глазами поедая дядюшкину персону, продолжил вопрошать Рикс. Дядя вскинул брови, переведя взгляд с Инспектора на меня и обратно, но ответил во всё той же безмятежной манере:
– Живу.
– В Рольсмоне?! – воскликнул молодой человек, поперев всякий стыд — в его интонации мне отчетливо послышалось не пренебрежение, а кое-что похуже. Так благовоспитанные девицы порой реагировали на земляного червяка или дохлую лягушку — вроде и природа, но безусловно считающаяся противной грязью под ногами.
– Вас чем-то не устроил наш прекрасный городок? – искренне удивился дядя. С недоумением обернулся ко мне, – Ири, дорогая, что же ты не показала гостю наши достопримечательности? Уверен, у нас найдется то, что придется ему по вкусу.
– Он здесь по делам, – скрипнула зубами. Елейная интонация дяди мне совсем не понравилась. Не хватало только, чтобы Рикс нашел себе единомышленника в лице моего близкого родственника. Отбиваться сразу от двоих мужчин, склоняющих меня к связи с Инспектором, будет на порядок тяжелее. А то, что дядю заинтересовала персона гостя особняка в качестве ухажера собственной племянницы, было видно невооруженным глазом. Хорошо бы столичный франт хищного дядюшкиного взгляда не заметил.
Мы посидели еще с полчаса, до окончания обеденного перерыва, ведя ничего не значащую беседу. Дядюшка, видимо, никуда не торопился, так что с удовольствием поддерживал небрежный разговор, перемывая косточки высокородным лэрам, хотя обычно предпочитал не распинаться перед чужаками. Я насупилась, недоумевая над дядиным поведением. Неужели Рикс с первого взгляда располагал к себе? Или же дело в чем-то другом? Надо бы разузнать окольными путями, какими скрытыми талантами обладает посланник короны. Так, на всякий случай.