Большая часть вещей, в том числе и часы, на кухне осталась еще от прошлых жильцов, и половина из них либо не работала или работала, но с переменным успехом, либо угнетала одним своим видом, портя настроение и аппетит.
По-хорошему выкинуть бы все лишнее, но о том какой в конечном счете должна быть наша кухня, по совместительству обеденный зал и гостиная в нашем скромном жилище, мы так и не решили. Точнее, как, изредка мы возвращались к обсуждению. Но очищение пространства всегда переходило к идеям о переделке и ремонту, которые всегда ударялись о скалы бедности и одни и те же отговорки, эхом повторяющиеся на протяжении вот уже трех лет «нет денег-денег-денег», «это слишком дорого-дорого-дорого».
Тут стоит отметить, что для нас с Софи кухня не просто место готовки, не очередная комната, в которую мы приходим по нужде. Здесь проводятся мирные переговоры после крупных ссор, подкуп и шантаж. Желтовато-кремовые стены, с россыпью жирных давно въевшихся по самую штукатурку капель, видели много ожесточенных боев, не обремененных моралью и гуманностью.
Сюда мы спешим после тяжелого рабочего дня и тут же обсуждаем как глобальные, так и малозначительные, но очень волнующие новости. Стол с тремя неудобными стульями, холодильник, тарахтевший без остановки, то и дело угрожая скинуть все с себя, единая цепь тумбы, плиты и умывальника — все это центр нашей квартиры, его сердцевина. И дело не только в еде, а в воспоминаниях, лучших разговорах и улыбках, которые помнят эти стены. Здесь две окрыленные свободой еще не взрослые, уже не дети, мы праздновали свою свободу, начало нового жизненного пути, первые серьезные отношения Софи и оплакивали их же конец.
По выходным, сидя за шатким столом под вуалью старой скатерти в желто-зеленую клеточку, мы дискутировали о том, какую еду закажем и из какой доставки, потому что тратить драгоценные часы ничего неделанья на домашние заботы не хотелось никому.
Я бы многое отдала, чтобы сейчас был один из таких вечеров. Но увы, сегодня утро понедельника и Софи спит, а меня ждет долгий рабочий день. И вчерашняя пицца, хотя скорее её отщепенцы, жадные на начинку и щедрые на пригаринки.
Из еды, с которой ничего не надо делать, в холодильнике были только остатки выходных посиделок: пицца с тонюсенькими полупрозрачными слайсами колбасы, половинка помидора, черные маслины, сыра с мизинчик и шампанское, которое вкупе с яблочным соком приятно пахло ванилью и практически не отдавало дешевым спиртом.
Недолго думая, выскребла из картонной коробки треугольный кусочек пожирнее и остатки сыра. Естественно, ни о каких дурманящих ароматах речь уже не шла, и корочка не прогибалась под пальцами с приятным хрустом. Как-никак по меркам фастфуда, вчерашняя пицца даже не старожил — это зомби, восставший из могилы. Но микроволновка должна немного улучшить ситуацию. Как говорила мама, горячее невкусным не бывает. И тут не поспоришь, когда у тебя горит рот, в общем то плевать что в нем, брокколи или лангусты.
Мысли о скором завтраке прибавили бодрости, и потянувшись, я с куда большей радостью принялась ждать, внимательно следя за электронным таймером, чуть ли вилкой, не постукивая от нетерпенья.
Короткий щелчок, и вот я один на один с единственным, что может улучшить мое горестное настроение. Компанию за завтраком мне составил мой давний соратник, не покидающий меня ни днем, ни ночью, верный компаньон, прятавший мои секреты глубоко в закромах памяти-мой телефон.
В ленте личной страницы одна за другой мелькали смешные картинки, прерываемые новостями, которые я старалась перелистывать побыстрее, чтобы не успевать вчитываться. День и так поганый, зачем его себе ещё портить. А новости всегда плохие, то убийства, то кражи, то вселенская несправедливость, то ещё какие трагедии, которые не делают умнее, но придают лицам постные выражения умудренности, что в целом многих обманывает и заставляет приписывать истинным идиотам мыслительные способности гениев.
И все же парочку заголовков я прочла. Очередной выходец Пасарея нарушил закон и не понес наказания, в старых трущобах Шера обвалился балкон аварийного дома под весом какого-то дедка, долгое время добивавшегося ремонта балконов и улучшения жилищных условий, что довольно иронично, и относительно неприметная заметка про семейство из того же Пасарея, утопающих в несчастьях. Довольно скучная история про знатную семью, в которых то и дело кто-то умирал. На фоне прочих историй она казалась высосанной из пальца, плюс автор явно набивал знаки, поэтому приплел проклятия, злой рок и теории заговоров. Подобное максимум вызывало ухмылку и сомнения в здравости ума журналиста.
Перелистывая ленту личной страницы в очередной раз, бросила взгляд на время и чуть ли не подпрыгнув на месте, чертыхнулась про себя.
Вскочив и ещё не до конца проглотив пиццу, побежала собираться. Быстро умылась и кое-как пригладила непослушные пряди русых волос, которые доставляли мне кучу проблем с самого детства и даже короткая стрижка, чуть ниже подбородка, не уняла их бунтарский дух, даже наоборот сподвигла на новые идея террора над несчастной мной. Теперь волосы не просто не желали расчесываться и лежать единой шелковистой волной как у других девушек, они помимо всего прочего при малейшем попадании воды собирались в кудрявые пружинки и лезли если не в глаза, то в рот.
Очередная трель будильника сообщила, что счет идет на секунды. Либо я сейчас же вылетаю в направлении метро, либо снова выслушиваю получасовую лекцию о моем безответственном поведение, что неприемлемо, ведь я девушка и тем более будущая мать. Как связаны пунктуальность и материнство за все время работы на господина Новака я, так и не поняла, но послушно кивала и слезно обещала больше не опаздывать.