Плюс-минус за час я пересекла три мира. Каждый из них отличался друг от друга, в них жили разные люди, с другими ценностями и снами. Из Шера хотели выбраться, в Ксионе зацепиться, стать частью эко системы, а в Пасарее люди хотели показать какие они уникальные, не делая при этом ничего.
Днями напролет после учебы в Либери юные господа Пасарея гуляют по паркам и аллеям, неспешно обсуждая слухи друг про друга. Более взрослое поколение господ увеличивает или проматывает, в зависимости от смекалки, родительское наследство. Замужние госпожи читают книги, ходят по салонам, пьют кофе с подругами и жалуются на свою тяжелую долю и гулящих мужей.
И именно здесь я работаю. Ну, не совсем здесь. Новак, конечно, богат не по заслугам, но все же не коренной пасареец. Так что до ближнего круга мраморного квартала и уж тем более до резиденции императора идти не приходилось. Не доходя каких-то 100 метров до первых каменных дорожек, сквозь сосновую чащу я свернула вправо и по задам рабочих заведений, которые мне одинаково были не по карману, поспешила в объятья мрака и мари.
В молодости, когда Новак был максимально популярен, и я подозреваю не из-за своих талантов, потому что их и сейчас нет, он сколотил небольшое состояние. И у него был выбор, купить хорошее жилье в Ксионе, или самое дешевое, богами забытое поместье формально на территории Пасарея.
Интриги нет, он был относительно молод, глуп и чрезвычайно горд, поэтому вот уже 20 лет является единоличным хозяином поместья, прилегающего к болотам, а потому вечно окутанного туманом и роем настырных мошек, которых не пугают ни крики, ни мольбы, ни спреи от насекомых. А благодаря слухам, согласно которым в его подвалах проводятся опыты над людьми, ни одна приличная дама так и не позарилась на мое начальство.
Вот и сегодня меня окружило тягучее серое облако, от которого мои волосы тут же начали завиваться. Под ногами хлюпала грязь, более жижеобразная чем обычно. Видимо на выходных тут прошел дождь.
Дойдя до калитки, проверила почтовый ящик на наличие газет, но их не было. Видимо на выходных щиток опять коратнуло, и Новак, лишенный возможности смотреть свои любимые политические передачи, от абсурдности лозунгов которых порой мозговое вещество через уши вытекало, соизволил спуститься и забрать почту. В иных случаях, когда старая проводка работала как надо, подобная обязанность ложилась на мои плечи, так как доктор слишком велик и возвышен над прочим миром, чтобы тратить время на пустое. Как удивительно он оправдывал свою лень. Не «мне влом пройтись до калитки и забрать бесполезную макулатуру, которую я выписываю, чтобы выглядеть офигеть каким умным профессором», а «у меня есть куда более важные дела».
В окнах свет не горел. Видимо начальство спит. Вот в чем я Новаку завидовала, так это в том, что ему до работы ездить не надо. Встал, сменил пижамные штаны на рабочие брюки и считай уже на работе.
Прошлепав до входной двери, обтерла края кроссовок, вокруг которых организовались грязевые лапти, о деревянное крыльцо, параллельно шарясь по карманам в поисках ключей. Спустя минуты три, когда мысленно я уже обдумывала, где я могла их потерять или оставить, и готовилась к очередной выволочке от начальства, на дне рюкзака зазвенела связка, заставив меня радостно выдохнуть.
Тихонечко подпевая себе под нос, в такт музыке в ушах я зашла в поместье и замерла. В носу засвербел запах тухлятины и крови. На входе, перебиваемые сквозняком, запахи не были оглушающе громкими. Но дело в том, что их здесь в принципе быть не должно. И ладно, кровь можно списать на пациента, нагрянувшего к доктору без записи, но вот тухлятина? Причем испортилась явно не курица, за два дня аромат не смог бы распространиться по всему поместью. Небрежно кинув рюкзак на скамейку возле входа, прислушалась и направилась навстречу запаху.
Было тихо, слишком тихо. И на минуту в голове пронеслась мысль, даже не мысль, а ее отголосок, что дыма без огня не бывает, и возможно Новак и правда проводит опыты, а тела держит где-нибудь в подвале…да ну бред. Как минимум будь он маньяком, спрятал бы тело получше, а не оставил гнить.
Стряхнув странное наваждение, поспешила в приемную, там запах усилился, по пути везде включая свет. Это было не то чтобы необходимо, солнце уже достаточно поднялось, но даже мнимый полумрак меня напрягал. Если предчувствия чем-то и пахнут, то чувство приближающихся неприятностей явно пахнут тухлым мясом. Тишина дома разорвалась трелью звонка. Вздрогнув и уже схватившись за рядом стоящую вазу, замерла, переводя дух. Это все из-за ужастиков. Вот не надо было поддаваться на уговоры Софи и смотреть все выходные триллеры про маньяков, теперь во всех тенях мерещатся психопаты-убийцы, а в запахах проблемы.
Пройдя мимо своего стола, толкнула дверь кабинета. На столе трезвонил телефон доктора, а тот смотрел в окно. Рука расслабленно свисала с кресла, пока тот, игнорируя меня, наслаждался видами. За спинкой кожаного кресла виднелась только его макушка. Привычная картина, в которой лишь одно выбивалось из нормы. Запах.
Удушающий аромат смерти пропитал комнату и заполнил легкие. И эпицентр запаха находился напротив меня, прямо за деревянным столом.
Сделав ещё пару шагов, я дотронулась до кресла, и оно развернулось.
Я не вскрикнула, и не упала в обморок. Лишь набрала воздуха в грудь и застыла, сделав резкий шаг назад. Сквозь меня, наклонив голову к правому плечу смотрел мертвый Илай Новак, а из его виска вдоль головы медленно тянулась кровяная ниточка из маленькой запекшейся дырочки. Громовым раскатом раздался звук удара. Из левой руки доктора на пол соскользнул пистолет.