«Зачем он это все ей рассказывает? – Эдди задавался тем же вопросом. Сейчас, в данную секунду, он был готов раскрыться ей, обнажить свои тайные страхи, выговориться, но не находил причины такой эмоциональной встряски. Как будто дерьмо прошлого заново всплыло наружу, но от слишком длительного промежутка времени стало смердить еще ужаснее, еще невыносимее. И удерживать его внутри было все равно что предпочесть прозрачному чистому озеру вонючую городскую канализацию. Он доверился ей и она внимательно его слушала.
– Это жестокая история. Тебе нелегко пришлось.
– Да, Санта Клаус убил моих родителей... но на самом деле он убил меня.
Сначала Эдди пожалел о том, что так разоткровенничался с малознакомой девушкой, но беспокойство исчезло так же мгновенно, как и возникло.
– Мой отец покинул меня, когда я была еще маленькой.
– А что здесь ищешь ты? – поинтересовался он.
– Спокойствия. Там где нет человека – там обычно царит спокойствие и порядок.
– Люди непредсказуемые существа...
– На самом деле это не так. Если взглянуть на мир от начала времен вплоть до нынешнего его состояния, сопоставить все исторические факты, отбросить некоторые ненужные вещи, можно прийти к выводу, что человек нисколько не изменился.
– Возможно. Но ведь и ты человек.
– Верное замечание, ты очень наблюдательный, – хмыкнула Лекса, быстро облизнув губы.
– Да, я... лучший на курсе.
– А вот в остротах тебе еще нужно попрактиковаться.
Эдди виновато усмехнулся:
– Я учту, скажу об этом своему тренеру.
Лекса нахмурилась, откинула волосы за спину и поднялась со скамейки.
– Пойдем, – сказала она, протягивая ему руку, – не хочу провести всю ночь в этом парке. Я тебе кое-что покажу.
В ее глазах блеснули нотки озорства.
***
– Хочется совершить что-нибудь безумное, – произнесла Лекса, когда они стояли у старого здания на Грим-стрит, в районе малознакомом Эдди. Он знал, что где-то здесь неподалеку должен находиться собор святого Мартина. Поймав себя на этой мысли, ему почудилось, что он слышит звон колоколов. Эдди обратил взор к небу – к застывшему лунному светилу, восседавшему на черном полотне и сиявшему недобрым блеском, и отчего-то волосы на руках его встали дыбом, кровь загустела и замедлила свой бег. Эта жуткая ночь. Ветер шелестел в густых кронах. Жестокая ночь. Необъяснимая. Где-то мать замышляла убить свое малое дитя. Где-то стая свирепых псов набрасывалась на одинокого путника, разрывая его в клочья. Но в ужасе Кэша не было определенности. Это был какой-то почтительный ужас, благоговейный, как будто воспетый в древних сказаниях забытых диких народов.
Лекса открыла дверь и прошмыгнула внутрь дома. Эдди последовал за ней.
– Разве это не называется взломом? – спросил он, стараясь придать толику непринужденности своему голосу, чтобы слова не прозвучали с беспокойством или даже обвинением в ее сторону.
Двигаясь в темноте к лестнице, она улыбнулась.
– Расслабься, здесь никто не живет. Этот дом давно заброшен. Я иногда прихожу сюда. В таких местах обычно есть некая аура прошлого, которая меня притягивает. Все такое ветхое и таинственное.
Спокойным тихим шагом они в молчании поднялись на второй этаж. Напротив окна стояла большая старая кровать. Пустой дубовый шкаф в углу выглядел так, словно из него сейчас выпрыгнет привидение. На полу лежали осколки разбитого зеркала.
«Обстановка весьма мрачноватая, но не лишена своего очарования, – подумал Кэш – Сгодится для размалеванных в корпспейнте подростков, тусующихся на кладбище с банкой пива и дешевыми сигаретами... Интересно: а когда алкоголь кончается, они прямо на кладбище трахаются, среди могильных плит, устраивают извращенные священные оргии посреди останков своих предков?»
Лекса сняла желтую ветровку и небрежно кинула ее на стул. Она достала из под кровати, словно из потайного погреба, бутылку вина. Они уселись на дырявое покрывало. Кэш, стараясь не пялиться на ее гладкие ноги, рассказал про своего друга-раздолбая Фрэнка, который в силу своей разнузданности вечно встревает в какие-то глупые переделки и вдобавок ко всему втягивает в них самого Эдди, они вместе над этим посмеялись. Немного выпили вина. Все это время его не покидало тревожное чувство, мысли роились в голове, словно муравьи, разбегающиеся от гигантского сапога, она же кокетливо улыбалась, но в ее улыбке сквозила ледяная насмешка. Каким-то образом она знала...