Они были в Святилище, в комнате для заседаний. Мистер Счастливчик расположился на дальнем конце стола, Скелетжер подпирал стену, скрестив руки на груди.
Вошла Сайафин.
— Мы не знаем, где сейчас барон Мстигер и Гротеск, — начала она, не тратя времени на то, чтобы усесться. — Лунное затмение произойдет этой ночью, в два. Остается четыре часа до того, как Гротеск наберет достаточно силы и откроет портал. За это время мы должны найти и остановить его.
— Нельзя бросаться в бой очертя голову, — сказал Скелетжер. — Гротеск слишком силен. Даже Мстигер в доспехах лорда Гадда теперь очень опасен. Нам нужна помощь.
Сайафин покачала головой.
— Предложения о поддержке из-за границы отменены. За последние часы практически все Святилища мира подверглись нападению.
— Отвлекающий маневр, — сказал Скелетжер, — чтобы все занялись своими бедами и мы остались в изоляции.
— Так и произошло.
— У кого настолько мощная организация? — спросила Танита.
В разговор вступил Счастливчик:
— В данный момент это несущественно. Важно одно: мы можем рассчитывать только на свои силы.
— Вот, значит, как? — сказала Танита. — Те, кто находятся сейчас в этой комнате, должны одолеть и Мстигера, и Гротеска?
— Примерно так, — ответила Сайафин. — Мы вызываем всех своих агентов и оперативников, но, боюсь, они прибудут слишком поздно.
— Вы понимаете, что это, скорее всего, будет самоубийственная акция?
— Увы, да.
Танита пристально посмотрела на нее, потом пожала плечами.
— А, какого черта! Не зря же я старалась, точила меч.
Глава 33
ПОВЕЛЕВАЙТЕ НАМИ!
Фургончик «Ледяной пингвин» сбавил ход и остановился. Санненфельд приоткрыл крышку и неуклюже выбрался из морозильника.
— Мы здесь! — крикнул Громила, хотя это было и так понятно.
Санненфельд не обратил внимания на этого урода. Ему хотелось ударить его, желательно лопатой. Но на это не было времени.
Он вылез из фургона, Громила — за ним. Зомби в здании старой больницы беспечно болтали. Санненфельд прошел мимо, даже не повернув головы. Ему предстояло важное дело.
В приемном покое психиатрического отделения находились барон Мстигер и Гротеск. Санненфельд замедлил шаги. Гротеска он боялся до обморока. Стоит тут, громадный, похожий на чудовище Франкенштейна, руки разного размера, голова в бинтах, все ребра наружу. Как-то негигиенично даже.
— Ты ожил, наконец, — сказал Хозяин. — Я вдохнул в тебя жизнь, мой Гротеск! Я взял нечто мертвое, давно охладевшее и создал новое, чудесное и ужасающее.
Барон резко повернул голову.
— Ты, мертвяк! Облачение!
Санненфельд, торопливо поклонившись, засеменил к стене. Там висело то, что Мстигер называл «подобающим облачением». Санненфельд видел лишь длинную тяжелую юбку, хотя не сомневался, что наряд имеет некое религиозное значение. С помощью Громилы он снял его со стены, и они вдвоем одели Гротеска. Хозяин тем временем продолжал:
— Понимаешь ты меня, креатура? Сознаешь, какая роль тебе отведена?
Гротеск стоял перед ним и молчал. Санненфельд засомневался — есть ли там, под бинтами, глаза? И рот?
— Похоже, ему кой-чего не хватает, — лениво протянул Сангвин Дрязг. — Ты прицепил ему корявые руки, подобрал какие-никакие ноги, даже сердце ему обеспечил, а вот мозги, должно быть, вставил косо — эта тварь глупее молотка.
— Следи за своим тоном, — прорычал Хозяин.
— А что такого? — засмеялся Сангвин. — Он же не обидится, с кривыми-то извилинами.
Доспехи Хозяина ощетинились шипами, и Санненфельд с удовольствием увидел, как изменилось лицо Сангвина. Его высокомерие мигом улетучилось.
— Эй-эй, я же просто так, для разговора! Ничего плохого не имел в виду.
Санненфельд с Громилой отошли в сторонку. Подобающее облачение было надето, а Гротеск словно ничего и не заметил.
— Ты ходишь по краю, — сказал Хозяин Дрязгу, — между моей милостью и гневом. Помни, я еще не решил, как покарать тебя за то, что ты подвел меня.
— Барон, я ведь уже извинился. Если бы я мог вернуться в прошлое и вызволить вас из темницы, я бы не стал терять ни минуты, клянусь! Я сбился с пути, ошибся.
— Ты был язычником, Дрязг. На целых восемьдесят лет ты предал дело Безликих. Ты должен понести наказание.
— Готов принять любое! Я был слеп, теперь прозрел.
Хозяин презрительно хмыкнул.
— Узнать бы, с чего такое чудо? Надо думать, ты услыхал о наследии Валькирии Карамболь и сообразил, что теперь настало время оживить Гротеска и вернуть Безликих? Я просидел в заточении восемьдесят лет, и ни разу моя вера не пошатнулась, а твоя преданность, Дрязг, зависит от того, насколько благоприятно складываются обстоятельства. Где была твоя преданность, когда все было хуже некуда и казалось, что Безликие никогда не вернутся?