Бентли стоял на невысоком пригорке над лужайкой для гольфа. Отсюда было видно здание клуба, а Санненфельд не узнал бы автомобиль на таком расстоянии. Как только они увидят что-нибудь подозрительное, бентли сорвется с места, и через тридцать секунд они будут возле Валькирии. В теории все просто прекрасно.
Ярко светила полная луна. Танита посмотрела на часы. До затмения осталось три часа. Времени вполне достаточно. Надо надеяться.
Танита краешком глаза взглянула на Скелетжера, вдруг остро ощутив, как вокруг тихо.
— Хорошая ночь, — сказала она ни с того ни с сего.
Скелетжер посмотрел на нее.
— Прости?
— Ну, хорошая ночь, чтобы спасти мир.
— А! Да, действительно. Обстановка подходящая, верно.
— А сколько раз тебе уже приходилось?
— Что?
— Сколько раз ты спасал мир? Если, конечно, у нас и сегодня получится.
— Не знаю. Я не считал.
— Ага, понятно. — Танита помолчала несколько минут. — А у меня это будет третий раз.
— Неужели?
Танита кивнула.
— Нефариана я считаю за второй, хотя это ты его остановил, пока я воевала с Белым Рубакой…
— Нет-нет, все правильно. Твоя роль была не меньше всех прочих.
Танита улыбнулась, стараясь не показывать, как довольна.
— В первый раз я спасла мир восемнадцать лет назад. Ты слышал про Кровавую чуму?
Скелетжер склонил голову набок.
— Разумеется. Было предсказано, что она охватит всю Землю, никого не пощадив.
— Ага, та самая.
— Ты ее остановила?
— Ну да. На самом деле все было совсем не так страшно. Толпа старичков в черных одеждах, которые возомнили о себе бог весть что.
— А я гадал, кто же предотвратил Кровавую чуму. Ты молодец.
Танита пожала плечами.
— Ну, я же говорю — все было не так уж страшно. Знаешь, когда вокруг столько пророчеств, разных чудищ и психованных древних богов, по теории вероятностей каждому рано или поздно придется спасать мир. Я только одного не понимаю — почему столько народу рвется его погубить? По-моему, вполне симпатичный мир.
— По-моему, тоже.
— Вот я смотрю: прекрасная ночь, потрясающая луна, а если опустить стекло, наверное, будет слышно море. Так спокойно и хорошо. Не понимаю, зачем портить красоту.
Скелетжер ответил не сразу.
— На некоторых людей умиротворяюще действуют крики и вопли. Они бывают довольны только посреди горящего города. Наша работа — вставать на пути у таких людей и сильно бить ногой в лицо.
Танита кивнула:
— Вот это мне особенно нравится.
— Я так и думал.
Глава 39
НЕЗНАКОМЕЦ
Валькирия снова взглянула на мобильник. Без десяти минут полночь.
Где же эти проклятые зомби?
Она вышла на балкончик, подставила лицо свежему ветру. Внизу лежала темная лужайка для гольфа, дальше — дюны, пляж, море. Валькирия прислушалась, плеск волн заглушали смех и музыка из-за стеклянных дверей за ее спиной.
Там, в зале, слишком жарко и тесно. Первая радость встречи с любимыми родичами уже утихла, люди толпятся возле баров, проливают друг на друга напитки и танцуют, на редкость плохо и неумело, пока двое музыкантов на сцене уродуют старые добрые песни.
Валькирия положила руки на перила и сделала глубокий вдох, от души жалея, что не отправила вместо себя отражение.
На темной лужайке для гольфа что-то шевельнулось.
Валькирия заморгала. На миг ей показалось, что кто-то перебегает, пригнувшись, от одного чернильно-черного участка до другого. Да нет, никого там нету. Еще рано. Воображение подводит. Изнемогший от скуки мозг жаждет хоть немного оживить обстановку. Спасибо ему, конечно…
Валькирия тихонько вздохнула и вернулась к веселящейся родне. Посреди танцпола солидный немолодой человек лихо бросал туда-сюда свою жену. Он кружился, изгибался и явно радовался жизни, а жена его тем временем умирала от страха. Наконец она вырвалась, шлепнула мужа по руке и хотела гордо отойти, ее повело в сторону, она налетела на кого-то из танцующих, а дальше под общий визг начался эффект домино.
По крайней мере, можно похихикать.
Музыканты объявили в микрофон, который свистел, гудел и совершенно искажал звуки, что настало время медленных танцев. Оркестр состоял из двух парней в черных брюках и синих пиджаках с блестками. Один играл на саксофоне, причем не слишком хорошо, а другой, в темных очках, пел и аккомпанировал себе на клавишных — и то, и другое весьма средненько. То есть пел и играл он средненько, а темные очки носил не хуже всякого другого. Гостей это не волновало. Все уже перепились и готовы были танцевать, хотя бы приблизительно узнав мелодию.