Валькирия увидела своего отца — он разговаривал с Фергусом и еще каким-то человеком.
Мама сидела за столиком и делала вид, что дремлет. Берил стояла в сторонке и оглядывалась, похожая на удивленную цаплю. Вот она высмотрела кого-то, с кем еще не успела посплетничать, и ринулась в атаку.
Кэрол сидела за другим столиком, вид у нее был зловеще-скучающий. Кристал танцевала с каким-то дальним родственником, которого явно снаряжала на вечер мамочка. Только ей мог понравиться такой свитер.
Пора отсюда уходить.
Валькирия спустилась по лестнице, прошла мимо комнаты, где хранились призы и кубки, мимо списка чемпионов на стене и, уже подойдя к выходу, увидела, что снаружи кто-то стоит. Двери были стеклянные, ручки — из нержавеющей стали. Автостоянка, по идее, должна освещаться, но сейчас там было темно. Наверное, короткое замыкание.
Человек неподвижно застыл у самой двери. Видно только силуэт, лица не разобрать. В полосе света оказались ноги. Брюки и ботинки заляпаны грязью до невозможности.
Валькирия замедлила шаги. Она чувствовала на себе его взгляд. Чем ближе, тем лучше удавалось его рассмотреть. Кажется, рядом с ним были и другие, только держались в тени.
Валькирия остановилась, глядя на незнакомца сквозь стекло.
Он подергал ручку, дверь не поддалась. Ночью она открывалась изнутри, при помощи специальной кнопки. Если хочешь войти, нужно вызвать по домофону кого-нибудь из служащих, чтобы тот спустился и отворил. Почему же этот тип не позвонит?
Он снова стал дергать дверь. Терпеливо, без суеты. Показал жестом, что, мол, хочет войти. Валькирия не двинулась с места. Тогда он постучал. Девочка посмотрела на его руку — грязная.
Он постучал еще раз.
Нет, рука не просто грязная — обгорелая!
Санненфельд прижал обожженное лицо к стеклянной двери и улыбнулся.
Валькирия услышала, как где-то на первом этаже разбилось окно. Она повернулась и кинулась бежать вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки. В зале для приемов ее встретили шум, болтовня и музыка. Она огляделась — чем бы припереть дверь? Ничего подходящего не было. Если даже забаррикадировать, надолго ли этого хватит? И как она объяснит? Что скажет родителям?
И где Скелетжер, черт подери?
Глава 40
НЕОКОНЧЕННОЕ ДЕЛО
Что-то врезалось в автомобиль. Бентли задрожал, Танита выскочила наружу, выхватывая меч. Скелетжер уже стоял с другой стороны машины, держа в руке револьвер. Пригорок был залит лунным светом, а впереди маячил старик и смотрел на них.
Танита никогда не видела его раньше. На зомби он был не похож. Танита слегка расслабилась.
— Ты обманул меня, — сказал старик.
— Ты хотел увидеть, как девочка умрет, — ответил Скелетжер. — Ты получил, что хотел.
Сыщик не убирал револьвер. Танита поняла, кто перед ними, и крепче стиснула рукоять меча.
Глаза Палача горели злобой.
— Все было притворством! Я чувствовал подвох. Я слишком долго просидел в подвале, оттого не сразу понял. Это было отражение, верно? Ты как-то усовершенствовал его и одурачил меня.
— Нам нужна была информация. Только так мы могли ее получить.
— Ты сжульничал!
— Мы сделали то, что должны были сделать.
— Никто не смеет обманывать меня!
— Вряд ли ты притащился сюда ради пустых жалоб. Если собираешься что-то делать — давай. Некогда стоять и беседовать, нам предстоит хлопотливая ночка.
— О да! — ответил Палач с улыбкой.
Он широко разинул рот, черная струя ударила в Скелетжера, отбросив его назад. Танита хотела уклониться, но Палач повернулся, поток тьмы сбил ее с ног, она покатилась по земле, зажмурившись и плотно сжав губы. Слышно было, как расплескивается по земле темная дрянь. Чернильно-черная и вонючая, эта жижа была вполне материальна. Танита попыталась отодрать ее от себя — она тянулась густыми вязкими полосками.
Танита открыла глаза и увидела, что Палач утирает рот и ухмыляется.
Она оторвала от себя еще один черный лоскут, швырнула его в скопившуюся на земле лужу, и та вдруг зашевелилась, собралась в комок, вырастила ножки.
Много ножек.
— Дьявол, — прошептала Танита.
Из черной жидкости выползали пауки. Застучали когти.
Скелетжер щелкнул пальцами и швырнул парочку файерболов в озерцо копошащейся тьмы.
Танита выхватила меч и начала рубить нападающих пауков. Клинок рассекал жесткие тела, темно-зеленая кровь забрызгала ее куртку.