— Пусть я больше не служу барону, вы мне по-прежнему враги! Я никогда не стану помогать вам!
— Тебе придется сделать выбор, мой обезглавленный друг. Или ты станешь сговорчивее, или Танита выбросит тебя в море.
— Я не боюсь! — гордо ответил Санненфельд.
— А я бы на твоем месте испугалась, — заметила Валькирия. — Совсем один, на дне… Кто знает, сколько пройдет времени, пока ты сгниешь?
— Иди к дьяволу!
— Может быть, тебя обгрызут рыбы…
— Тебе меня не запугать!
— Конечно, ты сойдешь с ума, — сказала Танита. — Лишишься рассудка от отчаяния и безысходности. Это может продлиться десятилетия.
— Заткнись, — слабым голосом отозвался Санненфельд.
— Скажешь нам то, что мы хотим знать? — спросил Скелетжер.
Санненфельд посмотрел на него долгим взглядом и жалобно сморщился.
— Вы отняли у меня тело, и теперь я даже кивнуть не могу!
— А ты хотел?
— Да!
— Так сказал бы.
— Ладно. Я киваю.
— Значит, ты ответишь, где сейчас Мстигер?
— Я опять киваю, лузеры несчастные!
— Где он?
— В старой больнице, понятно? В той, что возле Портейна. Довольны?
— Гротеск с ним? — спросила Танита.
— С ним, с ним, и Сангвин Дрязг тоже там, а мне плевать! Думаете, я переживаю? Нет! Знаете почему? Потому что я свободен! Я — король зомби, я повелеваю ордой, даю им задания и делаю что хочу! Пусть великий и могучий барон Мстигер возится со своим любимым чудищем, пусть зовет на чай своих богов, пусть хлопочет из-за вендетты с китайцами, меня все это не волнует! Да, ни капельки!
Валькирия нахмурилась.
— С китайцами?
— Или с кем-то вроде, я не прислушивался.
— Может, с Китайной?
Санненфельд мрачно покосился на нее.
— Да какая разница? Вроде с Китайной.
Танита бросила Скелетжеру мобильный телефон. Он быстро нажал несколько кнопок и прижал трубку к уху. Подождал, передал сотовый Таните и молча посмотрел на них с Валькирией.
— Пользуйтесь голосовой почтой, — произнес он. — Мстигер захватил ее.
— Мы договорились! — напомнил Санненфельд. — Отпустите меня!
Танита уронила его голову на песок, лицом вниз. Голова разразилась руганью, отплевываясь и пытаясь перевернуться.
— Вы все трупы! — орал Санненфельд. — Я еще спляшу на ваших могилках! Слышишь меня, деточка?
— Нельзя его отпускать, — сказал Скелетжер. — Даже в таком виде, один укус — и кто-то будет заражен. Мы просто не имеем права оставить его на свободе.
Санненфельд перестал плеваться.
— Что ты там говоришь? О чем речь? На попятную пошел? Мы же условились!
— Ты слишком опасен. Мы не можем так рисковать.
— Уговор дороже денег!
— С тобой договаривался я, — уточнил Скелетжер. — Валькирия вроде ничего не обещала.
— Это жульничество!
Валькирия посмотрела сверху вниз на Санненфельда, отступила на шаг, сосредоточилась, прикидывая расстояние до темного бурного моря, разбежалась и со всей силы пнула голову ногой. Та пролетела над Скелетжером и Танитой и продолжала набирать высоту, как вдруг неведомо откуда появился Громила, в прыжке поймал голову и кинулся бежать, зажав ее под мышкой.
— Я вам еще покажу! — донесся до них затихающий вдали голос Санненфельда. — Я вас всех достану!
Прошла минута, другая…
— Странная у меня жизнь, — вздохнула Валькирия, качая головой.
Глава 44
ИДУЩИЕ НА СМЕРТЬ…
Тень земного шара наползала на лик луны.
Колонна грузовиков остановилась на пустынной дороге, выключились фары. Рубаки беззвучно выпрыгивали из машин, строились и застывали в ожидании команды.
Валькирия соскочила с мотоцикла Таниты, стащила шлем. Ей было не по себе. Ладони стали влажными, зубы постукивали.
— Ты как? — тихо спросила Танита.
— Хорошо, — соврала Валькирия. — Просто замечательно. Сейчас мы будем, типа, сражаться с богом, делов-то.
— Большинство его частей — от разных зверей, — поправила Танита.
— Да, и все-таки… это огромно.
— Огромнее некуда. У тебя вроде зубы стучат?
— Что? Да нет.
— Уверена?
— Конечно.
— А звук такой, будто стучат. Что отворачиваешься?
— Проверяю, вдруг злодеи к нам подкрадываются.
— Они во-он в той стороне.
— Если бы они напали оттуда, это бы не называлось «подкрадываться», правильно?
— А по-моему, у тебя стучат зубы.
— Учусь кусаться.
— Не верю.
— Замерзла.
— Неправда.
— Вода в море холодная, а я основательно окунулась…
— Ты уже давно высохла.