Звонок в форме бубенчика меня изрядно повеселил. Нужно было дёрнуть (что я и сделал), шнурок, продолжение бубенчика, чтобы замкнуть механизм и сделать звонок.
— Здорово Лучемир.
— Здравствуй Михаил. Не ожидал застать тебя дома. Но раз уж ты здесь.
— Заходи. Ты чего такой весёлый?
— Да звонок твой доставил. Что за контора их клепает. Я бы себе такой же повесил. Гостям на радость.
— Да, поди разбери их кустарщиков из Косолапинцево. Что у них там за контора ума не приложу. Купил в том году на ярмарке. У них послезавтра, будет проходить очередная, можешь там и посмотреть. Я кстати туда опять поеду, можешь со мной.
— Я с удовольствием.
Рядом со входом, сидела гигантская, классическая немецкая овчарка и скосив голову в бок, умоляюще смотрела на меня.
— Какой, классный собак.
— Сука.
— В смысле.
— В прямом. Мхина зовут. Не спрашивай почему. Жена заморочилась.
— Скорее уж Махина. — я осторожно, погладил её по голове. — Самые умные собаки на мой взгляд. Доберманы ещё такие же умницы. Но это уже другие звери совсем.
— Ты осторожнее с ней. Она зимой так моему приятелю руку по локоть оттяпала. — я не поверил, но осторожно убрал с неё руку. — Ладно, ладно Мхина шучу, не смотри так на меня. Гулять сегодня тебя не возьму. Вон двор есть.
— Понимает.
— А то.
Он завел меня в свои владения. Ора трех детей я не услышал. Зато услышал звук контрабаса. Он показал мне пальцем, чтобы я говорил потише. Живая музыка рождала во мне всегда самые добрые чувства. Так и сейчас. Я немедленно сам захотел начать, музицировать на своей любимой гитаре.
— Музыкант что-ли?
— Отчасти.
— Понятно. Садись за стол. Будем трапезу трапезничать и яства яствовать. Яна не любит когда её отвлекают от игры на большой скрипке. Поэтому мы начнём без неё.
Он наполнил наши тарелки и налил по рюмке коньяку. Я хотел отказаться, но он состроил такую выразительную обиду до глубины души, что я передумал отказываться. Почему бы и нет, я в отпуске.
— Зря отказываешься. Шестизвездочный. Одну я нарисовал от себя. Ведь что такое коньяк? — спросил он меня выжидательно.
— Напиток такой, из винограда, крепость сорок градусов.
— Это да. Но в действительности, мы имеем, продукт, произведённый по жёсткой регламентированной технологии, территориально, произведённый на западном побережье Франции регионе Пуату-Шаранта, в городке Коньяк. В честь которого и был назван. Формально у нас нет коньяка, а то, что производиться, будет называться бренди. Ну то есть, есть конечно, но хорошего днём с огнём не сыщешь. Особенно у нас. А этот именно оттуда.
— Откуда?
— Из Франции.
— Откуда он у тебя?
— Подарок друга француза. Он у нас по обмену учился, вот мы и скорешились впоследствии.
— После такого подробного инструктажа.
— Матчасть я понял. — сказал я одновременно с ним.
— Перейдём к практике. За знакомство.
Обед шёл своим чередом. Музыка закончилась и вышла его жена Яна. Он нас познакомил. Отобедав с нами, она вскоре ушла, ответив на мой вопрос, что дети их гостят у бабушки, что не могло не радовать родителей. Я стал осыпать вопросами Михаила. Он знал Яру, но постольку поскольку. Ну, есть такая, ну живет одна. Люди всякое говорят, только чушь и преувеличения почти всегда, как он сам думает. Меня очень позитивно настраивал его скептицизм. Он питал и мой скепсис, от этого мне становилось легче. Проще. Подальше от звёзд, поближе к земле. Потом опрокинули ещё по одной, за жизнь. Потом он забил трубку и раскурил. Предложил мне вторую. У него была их целая коллекция. Досталась, говорит от отца, хоть он сам и не курил. Факт курения с его слов, сущее баловство. Клубы дыма опутывали воздух над нами и плотными тугими белыми полосами, медленно садились из-под потолка на пол.
Я остановил его лекцию о родине табака, Кубе и тому подобном и спросил, есть ли здесь какие нибудь необъяснимые явления. Он спросил, что конкретно я хочу узнать. А я сказал, меня интересует всё, что не укладывается в рамки обыденной нормальности. Тогда он стал рассказывать одну историю.
— Были мы на зимней охоте прошлой зимой. На кабана значит ходили. Вечер уже, темнеет. В засидках на деревьях сидим. Подошел кабан. Да кто-то спугнул его ненароком, он от нас дёру дал. Никто стрелять не стал, чтобы подранка не оставить на ночь. Я с краю значит, был один, да ещё и самый молодой. Засидка, у меня самая маленькая была, в стороне от всех. Слышу, ломится. Выстрелов не было. Прицеливаюсь от плеча. Жду. Выбегает, огромный, глаза бешенные. Я выстрелил из ИЖ-а, тогда он ещё не был утопленником. Одной пулей. Второй. Крупняк, уткнулся мордой, в неглубокий снег, проехал на пузе. Смотрю, лежит. Во лбу дыра. В мозг, повезло, попал. Ногами дрыгает.