Подойдя к пещере, он тихо окликнул Ольгу. Она не отозвалась. Приподняв брезент, он заглянул внутрь. Ольги не было.
«Засада!» — подумал Скиф и, выхватив пистолет, огляделся по сторонам, ожидая нападения. Однако ничего подозрительного не заметил. Вдруг до него донесся отчаянный крик Ольги. Он опрометью бросился на крик и увидел жену, в ужасе застывшую перед гюрзой, готовой напасть на нее. Почти не целясь, Скиф выстрелил в змею и размозжил ей голову. Затем, подержав на ладони пистолет, размахнулся и бросил его в реку со словами:
— Прощай, оружие!
— Хемингуэй! — машинально подхватила Ольга. — Ты думаешь, оно нам больше не пригодится?
— Абсолютно уверен. — Он кивнул в сторону убитой змеи. — Последняя пуля выпущена. Ты лучше скажи, как ты здесь очутилась?
— Я пошла на речку умыться… И вот…
Обняв жену за плечи, Скиф улыбнулся и повел ее к пещере.
От костра остались лишь тлеющие угли, но Скиф подбросил в него сухие ветки, подул на угли, и пламя опять весело заиграло на сушняке. Скиф положил яйца в горячую золу.
— Всю ночь такие деликатесы снились… — глядя на огонь, говорила Ольга. — Но проснулась и сразу обо всем забыла. Тебя нет… Вышла из пещеры, вокруг одни горы, за каждым камнем душман чудится… Кстати, спасибо за лечение. — Она лукаво улыбнулась. — От простуды не осталось и следа…
— А мне, когда есть хочу, — подхватил Скиф, — всегда картошка поджаристая видится, нарезанная кружочками…
— И чтоб поджаристая с двух сторон… И томатный сок, — вспомнила Ольга начало их совместной жизни. — А еще яичница — коронное блюдо всех студенток…
— По-моему, не только их, но и мужей студенток, — ласково потрепал ее по щеке Скиф.
— Бедненький! Можно подумать, что, кроме яичницы, я тебе ничего не готовила…
— Почему же, тебе неплохо удавались яйца всмятку.
Ольга прыгнула на мужа и повалила его на землю.
— Ах ты, вредина! — заколотила она кулаками по его груди.
Скиф рассмеялся и притянул жену к себе. На какое-то время они забыли о еде…
Легкий ветерок направил пламя в их сторону. Искры ужалили голую спину Ольги. Она вскрикнула и вскочила на ноги. Скиф вынул яйца из золы.
— Кушать подано! — провозгласил он, на манер официанта перекинув майку через руку.
Вдруг лицо его погрустнело.
— Ты что?
— Василька вспомнил. Как он заботился о нас. Помнишь нашу первую ночь в Афганистане?
— Конечно! — Ольга пристально посмотрела на мужа. — А что случилось?
— Я не сказал тебе… Василек погиб. Умер в бою на моих руках…
После еды Скиф приладил ремнями кинжал к шесту — теперь это было единственное его оружие.
— Ты готова продолжить наше путешествие? — спросил он Ольгу.
— Ты забыл добавить «свадебное». Готова. Главное, вместе! — серьезно глядя ему в глаза, ответила она.
Тени стали короче, а солнце поднялось выше, когда Скиф и Ольга, устало покачиваясь в седлах, въехали на холм, с которого хорошо просматривалась долина, раскинувшаяся у подножия горной гряды. Скиф показывал самодельным копьем в сторону видневшегося неподалеку небольшого лесного массива:
— Смотри! Роща вечнозеленых дубов.
Ольга рассмеялась:
— Что, начинаются сады Эдема?
Увлекшись беседой, они не заметили всадников.
Как только Скиф с Ольгой спустились с холма, всадники поскакали за ними вдогонку. Но беглецы услышали топот копыт и, пришпорив коней, поскакали вверх по тропе, петлявшей между гор. Подъем был долог и труден. Погоня приближалась. Тропа вышла на живую осыпь. Ехать пришлось шагом и очень осторожно: тропа была немногим шире человеческой ступни, ниже на несколько сотен метров простирался осыпной склон без малейшего выступа, а под ним… Лучше не думать.
«Прямо-таки по памирской пословице, — подумал Скиф. — Ты, путник, здесь, как слеза на реснице. Чуть дрогнешь, оступишься — и сорвешься».
Но с гребня к роще вела уже широкая утоптанная тропа.
Крики и улюлюканье становились все ближе и ближе.
Скиф приказал Ольге:
— Скачи прямо к роще. Встретимся там. Я попытаюсь задержать их.
И он сильно ударил ладонью по крупу ее коня. Конь сорвался с места и понесся вперед.
Привязав своего скакуна к острому выступу скалы, нависавшей над тропой, Скиф, захватив свое самодельное копье, взобрался почти на самую ее вершину. Ему удалось сдвинуть с места и столкнуть вниз огромный камень, который, падая, увлек за собой другие. Лавина камней завалила тропу прямо перед появившимися на ней душманами. Лошади заржали и попятились. Всадники с трудом удерживали их на тропе.