Сбежав с холма и растолкав передних воинов, вождь гелиотов устремился к реющему над битвой серебряному орлу.
— За мной! Свобода или смерть!
За ним ринулись сирийцы в тонких, прочных кольчугах и лава скифов, прикрытая круглыми кожаными щитами.
Римляне еще теснее сгрудились вокруг своего боевого символа. Знаменосец крепко сжимал древко. Он понимал: дело проиграно, но старался как можно дольше сберечь знамя.
Филипп напрягал все силы, чтобы не отстать от вырвавшегося вперед Аридема. Прикрывая царя, принимая на щит сыплющиеся удары, он сам с каждым шагом загорался боевой яростью и первым нападал на врага.
Знаменосец уже рядом. Аридем молниеносным ударом выбил из его рук древко. Серебряный орел рухнул. Отбросив мечи, вождь гелиотов и римский знаменосец катались по земле и душили друг друга.
Римлян объял ужас. Их знамя пало на варварскую землю. Царь рабов подмял под себя римского орла!
Отбрасывая щиты, рассекая на бегу ремни доспехов, перепрыгивая через трупы, бросая раненых, квириты бежали.
Их никто не останавливал, не разил мечом, как велит воинская честь. Ошеломленный, подавленный горем и стыдом, Секст Фабриций безмолвно созерцал разгром и бегство своего легиона. Очнувшись, он бросился на выручку знамени, занес уже было над борющимися меч, но в это время прямо из-под ног кто-то кинулся к его горлу. Римлянин выронил меч, всеми силами стараясь оторвать от себя маленькое чудовище, но чудовище мертвой хваткой продолжало сжимать на его горле руки.
Аридем, одолев противника, поднялся. Вдали гелиоты преследовали убегающих легионеров. В двух шагах от Аридема лежал труп римского легата.
Возле него Филипп, сидя на корточках, бессмысленно покачивал головой, разглядывая свои руки.
— Ты ранен?
— Нет… Я задушил его… Сам не знаю, как это получилось… — Филипп поднял на Аридема глаза, виновато улыбнулся, но тут же вскочил. — Государь! Ты стоишь на вражьем знамени! Ты попрал римского орла! Квириты бегут! Бегут… трусы!
VIII
Остатки разгромленных римских когорт добрались до побережья. Они надеялись погрузиться на корабль, но их встретили свежие, только что прибывшие из Италии части.
Военный трибун Гай Кассий Лонгин выстроил беглецов перед легионом. Предстояла децимация — казнь каждого десятого легионера в провинившихся частях.
Худой, с резким профилем, Кассий крупным шагом обходил выстроенные на позор шеренги. Впереди хмурые ликторы несли фасции (связки прутьев) и воткнутые в них наточенные топоры.
Кассий остановился и с размаху ударил по лицу полного пожилого легионера.
— Не смей драться! — крикнул обиженный. — Казни, но не оскорбляй! Я квирит…
— Ты скот, а не квирит! Квириты не бегут! Выходи!
От него начался счет. Кассий медленно отсчитывал девятки.
— И ты! И ты! — кивал он на каждого десятого.
Обреченные, опустив головы, безмолвно направлялись к лобному месту. Первым у плахи остановился пожилой квирит. Ликтор хотел связать жертву, но легионер гневно отстранил руки палача.
— Я солдат!
Он опустил голову на плаху. Ликтор взмахнул топором.
— Не смей! Не смей! — Солдаты Кассия смешались с беглецами.
— Молчать! Позор! — Кассий с ораторским пафосом простер руку. — Сыны Республики бежали перед рабами и их царем!
Ему ответили гулом:
— Рес-пуб-ли-ка! Казни всех! Руби наши головы! А сражаться сенаторы будут?
Ликторы растерянно перекидывали топоры из руки в руку: такого еще никогда не бывало в римском войске!
— Квириты! — Кассий широким, дарующим пощаду жестом прочертил воздух. — Вы больны духом! Вы надругались над вашей матерью — Великой Республикой. Но мать милосердна! На передовых линиях, сражаясь во вспомогательных отрядах, вы завоюете право вновь быть легионерами Рима!
И скрылся в палатке.
— Уничтожить мерзавцев! — бросил он дремавшему под плащом Сервилию. — Как заснут — всех перерезать.
— Жестокостью сражаться не заставишь. — Сервилий поднял голову. — Я рапортовал Сенату: люди измучены. Я не советовал применять децимацию. Ты настоял. Благодари всех богов, что дело не дошло до бунта. Не хватало, чтоб римские легионеры начали перебегать к варварам!
Кассий сел у походного очага.
— Что же по-твоему делать с этими мерзавцами?
Сервилий, зевая, почесал живот.
— В Египет, на отдых, а свежих — в бой! И ничего не писать Сенату…
* * *Но печальные вести имеют быстрые крылья. Целый легион уничтожен горсткой беглых рабов! Римские солдаты отказались умирать во славу Республики!