Миф об Ио связывал мифическую историю Эллады и Скифии в гораздо более отдаленные времена, чем век Геракла, Ахилла и Ифигении. Ведь у Эсхила сказано, что Геракл станет потомком Ио в тринадцатом колене.[137]
Подводя итог главы о мифах, связанных с Северным Причерноморьем, можно сделать вывод, что Скифия, особенно на первых порах знакомства с ее землями, представлялась грекам пограничьем между реальным миром и потусторонним царством. Поэтому народная фантазия отнесла сюда мифический остров Блаженных, а также никем не виденные храм Артемиды Таврополы и вход в Аид; по той же причине по Скифии пролегал путь Геракла в сказочный сад Гесперид, происходили встречи героя с легендарными амазонками и змееногой богиней.
Рассказывая о деяниях героев на северных берегах Понта, греки включали эту область в свою мифическую историю, а она в древности не отделялась от реальной. Напомним, например, что Плутарх начал свои знаменитые жизнеописания с мифического героя Тесея, поставив его в один ряд с Периклом, Цезарем и другими выдающимися греками и римлянами. Деяния древних героев на берегах Понта освящали в глазах эллинских колонистов их законное право на владение землями в Скифии и давали ощущение причастности античных государств Северного Причерноморья к древнейшей истории Эллады.
Глава третья. ОБРАЗЫ КИММЕРИЙЦЕВ И СКИФОВ В ПОЭЗИИ
Упоминания о том или ином народе в античной поэзии бывали двоякого рода. С одной стороны, это описание бытовых или исторических фактов, с другой — некий собирательный образ того или иного народа, наделенного определенными качествами. Вторая тенденция, свойственная устной и литературной традиции, приобрела наиболее законченную форму в поэзии.
В греческой поэзии архаического и классического периода отразилась активная роль киммерийцев и скифов в жизни малоазийских, а затем северопричерноморских греческих городов. Позже с исчезновением этих народов из поля зрения эллинов память о них обрела форму одноплановых литературных образов. Среди прочих античных героев киммерийцы и скифы время от времени оживали в европейской и особенно отечественной поэзии. Ведь создатели последней чувствовали себя в какой-то мере наследниками этих народов.
Певцы Киммерии
Как уже говорилось выше, страна киммерийцев, «окутанная мглой и тучами», лежащая на краю мира, впервые появляется в «Одиссее» Гомера. Первый поэт Эллады сообщает о «народе и полисе киммерийцев» всего в нескольких стихах; в них, кроме наименования народа, нет ничего реального. Вымышлен мрачный пейзаж, соответствующий представлению греков о крае ойкумены, не могло быть у киммерийцев города или государства (полиса), так как они отсутствовали у кочевников. Однако поэмы Гомера все знали со школьных лет, и достаточно было лишь нескольких слов, чтобы они прочно вошли в память эллинов и оформились в образ, живущий столетия. Даже в повседневной жизни греки называли неясные события «окутанными киммерийской тьмой». Гомеровский образ навсегда закрепился в античности, хотя другие поэты имели о киммерийцах достаточно четкое представление.
Древнейший из известных элегических поэтов Каллин, родом из Эфеса, жил позже Гомера примерно на полстолетия и был современником киммерийского нашествия в Малую Азию. В тревожное время, когда киммерийцы разрушили Магнесию и угрожали другим греческим городам, Каллин обратился к своим согражданам с энергичным призывом защитить Эфес. Страбон цитирует один стих из его элегии, где говорится, что на город «движется войско нечестивых киммерийцев». Возможно в той же элегии Каллин описывал и разорение лидийской столицы Сарды в 652 г.[138] В это время там находилось немало греков, ставших свидетелями вторжения киммерийцев под предводительством Лигдамида и гибели лидийского царя Гига.
Младший современник Каллина Аристей Проконнесский в поэме «Аримаспея» изображал родину киммерийцев более определенно, чем Гомер. По свидетельству Геродота, поэт считал киммерийцев автохтонным населением северного побережья Понта, откуда их изгнали скифы.[139] К сожалению, сохранились лишь незначительные фрагменты поэмы, не относящиеся к этой теме, а Геродот только упомянул, что Аристей описывал миграцию исседонов, киммерийцев и скифов.
В III в. Каллимах, прекрасный знаток древней литературы, обрисовал нашествие киммерийцев в гимне в честь Артемиды. Знаменитый храм богини в Эфесе причисляли к одному из семи чудес света. Обращаясь к Артемиде, поэт вспоминает, что некогда под Эфесом на берегу реки Каистра предводитель войска «доителей кобылиц» Лигдамид раскинул свой лагерь во множестве повозок и намеревался захватить город. Но богиня, чей «лук всегда защищал этот город и храм», беспощадно распорядилась судьбой киммерийцев, и их войско не вернулось к себе на родину «в Скифию к проливу Инаховой телицы».[140]