Но правомерны вопросы: а что конкретно автор имеет в виду, когда говорит «Россия», и кто такие «россияне», к которым он обращается и к коим причисляет себя, и, наконец, кто он сам? Попробую ответить на эти вопросы, используя самого себя как того конкретного россиянина, который у меня всегда под рукой.
Пишущий эти строки, как значится в его дипломе, историк-археолог, автор примерно пятидесяти статей, разбросанных по не слишком заметным сборникам и периодическим изданиям, в коих на базе письменных источников, археологии, фольклора и топонимики исследуется история Скифии, Сарматии, славянства и Руси преимущественно в диапазоне XIII век до н. э. — XI век н. э. в аспектах географическом, этносоциальном и религиозно-мифологическом. Чтение лекций я всегда воспринимал как продолжение древнего дела народных сказителей, и сказительство это весьма способствовало кристаллизации моих взглядов и сложению концепции.
Нынче, к печали моей, до предела заострились проблемы национальные, и национальным корням придается неоправданно всеобъемлющее значение. Впрочем, если речь не идет о самом глубинном и общечеловеческом, то национальные корни действительно могут дать ключ к пониманию многого. Посему — отрекомендуюсь и по этому пункту. Я, как принято говорить на советском сленге, — русский, а если точнее и исторически обоснованнее — этнически я великоросс (или великорус, что чуть менее точно), а на двух разных уровнях суперэтнического сознания я — русский и россиянин.
Все названные выше этнонимы, равно как этнонимы «малоросс», «русин», «белорус», образованы на базе двух родственных корней — «рос» и «русь». По наиболее вероятной и всемирно признанной гипотезе, выдвигавшейся еще Карамзиным, а всерьез обоснованной в 1844 году замечательным ученым Е. Куником и развитой рядом исследователей, названия «рос» и «русь» восходят к общему скандинавскому (северогерманскому) корню и стали в IX веке обозначением нового полиэтнического (в основе — скандинаво-славянского) военно-торгового этносоциума, сложившегося первоначально по берегам Волхова, Ильменя, Ловати, Великой. Центрами этого нового организма были поселение в низовьях Волхова, по-славянски именуемое Ладога, а по-скандинавски — Альдейгья, Альдейгьюборг (в основе обеих форм лежит финское название), и поселение у истоков Волхова, пра-Новгород, ныне именуемое «Рюриково городище». Позднее центр этносоциума сместился на юг, в Киев, сам этносоциум почти полностью славянизировался, а его названия стали обозначением нового этноса, сложившегося в X–XII веках на базе восточного славянства, с включением финского, балтского и тюркского населения, при стимулирующем участии сначала скандинавского этнокомпонента, а затем византийского влияния.
На Руси в XI–XV веках было известно лишь самоназвание «русь», ставшее славянской формой этнонима, перешедшего к славянам от скандинавов через посредство финнов и образованного по той же модели, что и славянские названия балтских и финских этносов, окаймлявших восточнославянские земли с северо-запада: корсь, жмудь, ливь, чудь, водь, емь, сумь, весь (финское самоназвание суоми дало славянскую форму сумь, вепси дало весь, точно так же финское название шведов — руотси/ротси — закономерно дало русь). Исконные же имена восточнославянских племен образованы по другим моделям: типа «вятичи» и типа «поляне».
Этноним же «рос», по звучанию близкий исходному скандинавскому корню, употреблялся скандинавской частью нового этносоциума, и поскольку скандинавы, прирожденные мореходы, возглавляли мирные посольства и военные походы Руси на Константинополь, то именно в форме «рос» название нового этноса стало известно византийцам и закрепилось в их дипломатической и историко-географической терминологии (еще и благодаря ассоциации с неправильно переведенным ветхозаветным пророчеством о страшном северном народе «рос»).
Уже в середине X века император Константин Багрянородный обозначал названием «Росиа» местность вокруг Киева, а также некую область на севере Руси. И «второй Рим» бережно хранил в течение 500 лет это имя, которое после трагической гибели «Ромейской империи» в 1453 году вновь вернулось на Русь вместе с идеей единственной правоверной христианской империи, принявшей в Московии известную форму «Москва — третий Рим».
Но лишь Иван Грозный, вместе с официальным принятием титула «царя» (т. е. цесаря, императора), стал именовать свою державу «Великая Росия»; в «Чине Венчальном» царя Федора в 1584 году «Русь» и «Русия» были заменены на «Россия».