Второй этап — переселение большей части киммерийцев — начинается с события, уже неоднократно упоминавшегося, вторжения скифов в Северное Причерноморье. Скифы потеснили киммерийцев, и тогда они собрали то народное собрание, о котором мы уже писали. Здесь имеет смысл привести сообщение Геродота полностью (напомним, это описание входит в третью легенду).
«При наступлении скифов, киммерийцы, имея в виду многочисленность приближавшегося войска, стали совещаться между собою, и мнения их, высказанные с одинаковою настойчивостью, разделились, но предложение царей было благоразумнее: именно, по мнению народа, следовало удалиться и не подвергать себя опасности в борьбе с многочисленными войсками, а цари предлагали бороться за родину с наступающими. Однако ни народ не захотел послушаться царей, ни цари — народа; первый задумал удалиться без боя, предоставив родную землю врагам, а цари предпочли лечь мертвыми в родной земле и не бежать вместе с народом, представив себе те блага, которыми они пользовались, и те бедствия, которых следовало ожидать при бегстве из отечества. Решив таким образом, цари разделились на две части, равные по численности, и стали драться между собою. Всех царей, перебитых друг другом, киммерийский народ похоронил у реки Тираса (Днестра. — А. С.) — могила их до сих пор еще видна, — а после погребения удалился из страны, так что вторгнувшиеся скифы заняли страну, уже лишенную населения»[55].
Несомненно, изложение событий в данном отрывке носит несколько легендарный характер. Удивляться тут нечего — напомним, что Геродот записал это предание не меньше чем через двести лет после происшедшего. Хотелось бы обратить внимание на другое — явную попытку Геродота примирить одно из противоречий трех легенд. Значит, он понимал разницу между «автохтонизмом» первых двух легенд и «миграционизмом» третьей, если нашел необходимым объяснить, почему скифы считали, что до них на этой земле никто не жил. Ведь третья-то легенда этому явно противоречила! Отсюда и несколько искусственное объяснение: киммерийцы ушли сами, а скифы могли и не знать, что они здесь жили.
Читатель, вероятно, уже успел привыкнуть к тому, что почти ни одно сообщение источников не обходится без разногласий среди ученых. Имеются, конечно, разногласия и в данном случае. И поводов для сомнений хватает. Действительно, рассмотрим решение, которое предлагает «народ». Не желая вступать в борьбу со скифами, киммерийцы уходят. Было бы понятно, если бы они ушли в безлюдные районы или попытались отнять территории у более слабых соседей. Не очень похвально, с нашей точки зрения, но вполне логично. Нет, они направляются в Переднюю Азию и вступают в борьбу с наиболее передовыми и могучими в то время государствами. Не правда ли, немного странно? Поэтому правильнее думать, что основной причиной «бегства» киммерийцев явилось не вторжение скифов, а внутренние процессы общественного развития, которые и раньше, как нам уже известно, толкали их к походам на юг. С другой стороны, и скифов нельзя снять со счетов. Если допустить, что киммерийцы потерпели поражение, то легко понять их бегство именно на юг, ведь там они могли объединиться со своими сородичами, обосновавшимися в Закавказье.
Все это объясняет противоречие, существующее в науке. Часть ученых обратила внимание на последнюю фразу приведенного выше текста Геродота. Ведь из нее вытекает, что киммерийцы и скифы не вступали в соприкосновение, хотя приход скифов и уход киммерийцев по времени совпадают. Сомнению был подвергнут последний пункт. Может быть, истина просто в том, что скифы пришли на действительно незанятую территорию, может, киммерийцы-то покинули ее задолго до прихода скифов и совсем не из-за их прихода, а увлеченные перспективами обогащения путем военного грабежа крупнейших государств Востока. Решить, кто прав, трудно. Не вдаваясь в дальнейшее обсуждение этого вопроса, будем считать, что вторжение скифов — одна из возможных причин походов («бегства») киммерийцев на юг.