- Повелитель стран принимает ванну, - объявил ему важный, в расшитом платье, высокого роста человек.
- Повелитель стран соскребает грязь, пропищал маленький.
Бронзовые человечки - с локоток - оберегали стенки котла, а один из них исхитрился живым обернуться и взгромоздиться на край. Сидел на чане, пищал и болтал недомерками-ножками.
- Угу, - промычал невр, плохо справляясь с увиденным.
Жители степей от грязи освобождались иначе. На три шеста натягивался шерстяной войлок - получался шалаш. Внутри устраивали котел с водой, но человека в воде не топили, а бросали раскаленные докрасна камни. То-то жар и пар поднимался, то-то становилось хорошо и для тела приятно.
- Передай своему вождю, что его приношения приняты, что Дарий благодарит, - прозвучало из ванны. - Вождю мы отправим ответные дары. Тебя же, отважный пастух, я награждаю кубками.
В руках ошеломленного невра оказались два кубка невиданной красоты. В правой руке, точно солнце, сверкал кубок из золота. В левой руке полной луной светился кубок из серебра.
- Скажи, пастух, ты можешь встретиться с царем Иданфирсом? - спросил бронзовый голос.
- Смогу, коли нужно. Отчего не смочь?
- Если ты сделаешь это, то оба кубка наполнятся золотыми кольцами и браслетами. Постарайся для меня - не прогадаешь.
- Сделаю, великий царь персов, приказывай.
- Найди Иданфирса и скажи ему от моего имени такие слова: "Чудак! Зачем ты все время убегаешь, хотя тебе представлен выбор? Если ты считаешь себя в состоянии противится моей силе, то остановись, прекрати свое скитание и сразись со мной. Если же признаешь себя слишком слабым, тогда тебе следует также оставить бегство и, неся в дар своему владыке землю и воду, вступить с ним в переговоры". Скажи Иданфирсу все это, пастух, после чего возвращайся с ответом и получишь обещанное.
В ванне замолкло. Пастух покинул шатер.
14. ПОЖАР
Степь горела. Весь день пришлось ехать по выжженной, без единой травинки, земле. Арзака это не удивило. В весеннюю сушь разведенный не на месте костер легко оборачивался пожаром. "Ничего, кони крепкие, выдержат", - подумал Арзак.
Каждый имел теперь собственного коня. Под Филлом выплясывала небольшая лошадка, прозванная в память прежнего хозяина Тавром. Для Ксанфа заарканили приземистого гнедого. Гнедко достался оседланным, в упряжке. К седельным подушкам была приторочена сумка с запасами. В ней нашлись даже вино и ритон из воловьего рога, оправленный в бронзу. Филл немедленно привязал ритон к своему поясу.
- Что для таких скакунов день без еды? - сказал Арзак и похлопал по шее верного Белонога.
Но когда через один переход под копытами вновь зашуршал серый пепел, стало ясно, что траву Выжигали с умыслом. Арзак покосился на Ксанфа с Филлом: догадались ли? Ксанф сидел в седле, как всегда, прямо. Филл держался расслабленно, слегка отвалившись назад, вывернув ступни ног внутрь. Тревоги на лицах Арзак не увидел. И Ксанф и Филл казались спокойными.
- Война, - произнес Арзак коротко.
- Как узнал? - лениво откликнулся Филл, словно спрашивал о пустяках, не стоивших внимания.
- Траву выжигают. Грозный знак.
- Такой уж грозный? Отец говорил: "Степные народы или кочуют, или из-за пастбищ воюют". Отец ходил далеко на север, его товары по Борисфену до самых порогов поднимались. Он и царя вашего знал, того, что умер, привозил его женам эллинские украшения, благовония и крашенные пурпуром ткани.
- Если траву выжигают, значит большая война, - сказал Арзак. - Тебе и Ксанфу надо вернуться.
- Нет! - сказал Филл и выпрямился в седле.
- Да, - сказал Арзак. - Война и смерть в одной упряжке ходят. Вы вернетесь, потому что на дорогах войны вам места нет.
- Это так. Но без тебя нас двое, а с тобой - мы впятером. Ты один троих таких, как я, свободно заменишь.
- Филл прав, - вступил в разговор Ксанф. - В беду мы скорее попадем без тебя, чем с тобой. Тебе степь дом, мы здесь впервые, поэтому и сатарху в руки попались.
- Правильно. Ты знаешь степь, Добрый Медведь, и мы проскользнем за тобой, как твои тени. Одна тень пошире, другая - тонкая. Совсем тоненькая, неприметная тень.
- Перестань дурачиться, Филл, - остановил друга Ксанф. - Вспомни, что при любых обстоятельствах тени молчат.
- Я особая тень. Я тень, двигающаяся наоборот.
Филл рывком перевернулся и вытянул вверх ноги.
- "Несись, мой Тавр, через поля и травы", - пропел он стоя на голове. - А трав-то для Тавра как раз и нет.
- Речка шумит, - сказал Арзак, вслушиваясь в степь.
- У нашего Медведя, глаз орла и слух кошки! - Филл, как ни в чем не бывало, снова сидел на войлоке, заменявшем седло.
- Раз вода, значит и травка на берегах уцелела. Кони подкормятся, сказал Ксанф.
Ни Филл, ни Ксанф всплеска воды не услышали, просто за время пути они научились верить каждому слову Арзака. Он и на этот раз не ошибся. Речка скоро открылась. Но трава ее на берегах оказалась выщипанной до корней; сползавшие в воду кусты были обглоданы дочиста, торчали одни толстые ветки.
- Конный отряд прошел, - предположил Ксанф.
Арзак кивнул головой.
- Бедные Тавр, Белоног и Гнедко, - грустно сказал Филл. - Им придется поужинать одной водичкой. Или давай, Арзак, себе наловим рыбешки, коняшкам дадим лепешки. И складно, и ладно будет. Что, предводитель, скажешь?
- Нет, Филл, рыбу поймаем - лепешки все равно побережем. Кто знает, как долго придется по опалине ехать.
Ночь прошла у реки. Во время дневного перехода попалась нетронутая огнем лужайка. Кони, фыркая, жадно щипали припорошенную пеплом траву. К исходу дня опалина ушла на восход.
- Прощай, злая война! - крикнул Филл. - Разошлись наши дороги! Больше не встретимся!
"Должно быть, меланхлены на савроматов пошли, - подумал Арзак. - Или будины с меланхленами бьются". Скифов он исключил. От Истра до Танаиса напасть на грозное племя царских скифов не осмелится ни один народ. И сами скифы сейчас войны не развяжут: когда провожают царя у жилищу Вечности, не до битв. О покорителе стран, Дарии, сыне Гистапа, Арзак никогда не слышал.
Гоняясь за неуловимым ветром персы все дальше уходили от Истра. Напрасно оставленная на мосту охрана, развязывая узелки, поджидала вестей от Дария. Гонцы с победными донесениями не появлялись. Вообще никаких вестей не поступало.