Но прежде чем она закрыла за собой дверь и в последний раз аппарировала из Азкабана, гриффиндорская смелость вновь взяла верх — и Гермиона поняла, что не может уйти из этой камеры, не сказав свою правду.
— Грегори, не мог бы ты придержать дверь на минутку, пожалуйста?
— Я могу только на несколько секунд, Грейнджер. Если дверь будет открыта слишком долго, начнет звенеть звонок.
Не обращая внимание на его комментарий, она развернулась в дверном проеме, чтобы встретиться взглядом с Антонином, который сел на койку и пытался выглядеть нарочито нормальным, как будто он не оттрахал ее только что до беспамятства.
— Сильверберри-лейн, 1066, — заявила она, расправляя плечи.
— Kroshka? — ответил он, вставая с койки и нахмурившись.
— У тебя железная память, Антонин. Это мой адрес. Учитывая ту информацию, которой ты со мной сегодня поделился, я сомневаюсь, что ты пробудешь в Азкабане долго. Ты обещал выследить меня, и если ты действительно этого хочешь, я просто облегчаю тебе задачу.
— Грейнджер, — предупредил Грегори, когда Антонин с расширенными глазами сделал шаг к ним. — Зазвенит звонок, и придет надзиратель Маклагген…
— Грегори, прости за неудобство, но я должна сказать еще кое-что. В конце концов, после сегодняшнего дня тебе больше никогда не придется беспокоиться обо мне, — бросила она через плечо.
— Подожди, что ты имеешь в виду? — спросил Гойл, нежно касаясь ее спины, но она снова проигнорировала его и обратилась к волшебнику, которого, как она знала, всегда будет боготворить, что бы ни случилось с этого момента. Она дрожала от беспокойства, но упорно преодолевала его в себе.
— Я не знаю, было ли это игрой для тебя, Антонин. Я хочу верить тому, что ты там говорил, но… Гарри думает, будто ты использовал меня. Что ты просто играл с моими эмоциями. Он отстранил меня от дела не только потому, что у меня не было результатов, а также потому что…
Она глубоко и судорожно вздохнула, прислонившись рукой к косяку двери.
— …потому что он понял, что я влюбилась в тебя.
Брови Антонина взлетели вверх, как два темных крыла птицы, встревоженной звуком выстрела. Она распознала удивление в выражении его лица, но не могла понять, было оно приятным или неприятным, и постаралась не паниковать пока из-за этого.
— Гарри сказал, что ты просто разобьешь мне сердце, — продолжила она, в то время как по коридору начал эхом разноситься звон волшебной сигнализации из-за слишком долго открытой двери. — Но мне больше нечего терять, Антонин, и я хочу, чтобы ты знал. Это — и прошлый год, и сегодня — не было для меня игрой. И ты был не только моей работой. Это что-то значило для меня. Я дорожила каждым взглядом, каждым вопросом, каждым вызовом, который ты бросал, каждым научным спором, каждым оборотом речи, каждым… прикосновением, — сказала она, желая, чтобы Грегори не стоял позади нее. — И независимо от того, каковы были твои намерения, мне будет не хватать этого всего. Если все это было уловкой, чтобы получить свободу без использования веритасерума и не раскрывать секреты тех, кого ты хотел защитить, тогда… наслаждайся этой свободой. Я не жалею об этом. Но… Антонин, если ты говорил серьезно, приходи и найди меня, когда…
Прежде чем она успела закончить предложение или получить хоть какой-то ответ, она почувствовала, как ее резко дернули назад, крепко схватив за руку, и увидела, как дверь захлопнулась.
— Черт возьми, Грейнджер, ты пытаешься помочь ему сбежать?
Кормак Маклагген посмотрел на нее с отвращением и негодованием.
— Я знаю, что сейчас у него нет магии, но он все еще достаточно силен, чтобы…
— ТЫ никогда больше не посмеешь тронуть меня своей рукой, — прошипела она, вырываясь из его хватки, как будто он был прокаженным. Он ошеломленно смотрел на нее, когда она отвернулась от него, чтобы сжать Грегори Гойла в прощальном объятии.
— Рада была видеться с тобой в этом году, Грегори. Береги себя.
С этими словами Гермиона перекинула сумочку через плечо и зашагала по коридору, оставляя за собой двух одинаково удивленных мужчин.
========== 3 ==========
Неделя после последнего визита Гермионы в камеру Антонина выдалась сумасшедшей и прошла для нее как в тумане. Надо было видеть выражение лица Гарри, когда она неторопливой походкой зашла в его кабинет в тот же день и швырнула на стол информацию почти обо всех Пожирателях, которую пыталась выведать в течение всего года. Воспоминание о его реакции Гермиона смаковала до конца дня и, вероятно, не забудет до конца жизни.
Команда авроров, надо отдать им должное, отреагировала с восхитительной скоростью, как только получила сведения. А «Ежедневный пророк» — давний ее враг — даже посвятил Гермионе и всем, кто участвовал в операции, хвалебную статью на целый разворот. После такого в течение нескольких дней в волшебном Лондоне царило праздничное настроение.
Задержанный Руквуд признался в убийстве Люпина и Тонкс. Это стало даже не столько признанием, сколько наглой насмешкой, поскольку он понимал, что длинный список его преступлений запрет его в Азкабане до самой смерти. Кэрроу, как только поняли, что окружены в своем лесном убежище, покончили жизнь самоубийством, предпочтя отравиться, нежели попасть в плен. Их тела нашли держащимися за руки. Макнейр погиб от луча заклинания при сопротивлении аврорам. Лестрейнджей удалось взять под стражу, и Рабастану немедленно начали курс лечения по восстановлению разума. Оба брата активно сотрудничали с властями, поэтому Гермиона надеялась, что они пробудут в камере не так много лет.
Гарри попытался извиниться перед Гермионой за то, что потерял веру в ее методы, но она только крепко обняла его в ответ и сказала, чтобы он не беспокоился об этом. Если бы он узнал, как именно она получила эту информацию, у него, вероятно, остановилось бы сердце. В глубине души Гермиона полностью признала, что, в конце концов, Гарри знает ее лучше всех. И она всегда будет ценить его за это.
Гермиона все еще находилась в приподнятом настроении, когда в следующую пятницу Гарри вошел в дверь ее кабинета, одетый в серый костюм-тройку в тонкую полоску с подходящим галстуком-бабочкой. И под его суровым и озабоченным выражением лица ее настроение немного сникло.
— Могу я сесть? — спросил он, указывая на стул по другую сторону ее стола.
— Боже мой, Гарри, конечно. Что случилось?
— Со мной все в порядке, — ответил он и закрыл дверь, перед тем как сесть. — Просто… я только что получил кое-какие новости из Азкабана и от начальства, — начал объяснять он. — И подумал, что ты должна знать.
— Знать что? — спросила она и отложила перо, ее беспокойство начало стремительно возрастать.
— Ну, они… помиловали Долохова, сняли все обвинения.
Это был самый лучший сценарий, на который Гермиона могла надеяться, — настолько, что поначалу не могла даже поверить в услышанное, чтобы сказать что-то в ответ. Она могла только моргать, пока Гарри продолжал:
— Благодаря его колоссальному сотрудничеству и тому, как удалось использовать его информацию, а также факту, что с него сняты обвинения по делу Люпина и Тонкс, его освободили сегодня.
В волшебном мире шестеренки двигались быстрее, чем в маггловском, к большому удовольствию Гермионы. Крошечная часть ее задавалась вопросом, скоро ли она увидится с ним.
— Ну, — пробормотала она, пытаясь сдержать свои эмоции, чтобы не закричать от восторга и не начать прыгать вверх-вниз, как пятилетний ребенок. — Я… это… это замечательная новость… для него, я имею в виду.