— Звал по делу, капитан. Мы тут за тобой понаблюдали немного. Ничего, что на ты?
— А что, нормально. Валяй! — махнул рукой опер.
Вадим от такого нахальства чуть со стула не упал, но генералу это понравилось. Он рассмеялся.
— Сработаемся! А наблюдали мы за тобой не просто так. Мы знаем, что в «Отделе расизма» работает враг. Настоящий оборотень. Не чучело из ужастика и не пугало из милицейской сводки. Вот мы сначала на тебя и подумали.
— А почему сразу на меня? — обиделся сыщик. — Я же там не один корячусь. Или по принципу чукча — шибко умный?
Генерал снова переглянулся с Вадимом. Немного смущенно.
— В принципе, да. Очень уж ты непонятным показался. Вот мы и решили, что это у тебя следствие двойной жизни. И ошиблись, говорю с радостью, потому что ты мне понравился.
Крюков развел руками.
— Извините, не хочется вас обижать, но я по мужикам не очень… Я как-то с женщинами…
Вадим сидел как на иголках. Такая манера беседы была ему явно непривычна. Но Крюков с генералом, судя по всему, нашли общий язык.
— Так вот, капитан, — отсмеявшись, вернулся к главной теме Орлов, — пригласили мы тебя для откровенного разговора. Скажи для начала, что ты думаешь о нашей жизни?
Крюков пожал плечами.
— А что о ней думать? Нормальная жизнь. Корабль медленно, но уверенно тонет, музыка играет, пассажиры танцуют. Команда потихоньку сваливает на спасательных шлюпках, прихватив вещички пассажиров. Им-то они все равно уже не понадобятся.
Генерал посмотрел на Вадима. Теперь и тот одобрительно улыбался.
— Да, хорошо сказал. Метко. — Орлов встал и принялся мерить шагами свой небольшой кабинетик. — В том, что все мы живем в преддверии катастрофы, я с тобой совершенно согласен. Президент бессилен. Ту порочную систему, которую он получил в наследство от предшественника, не переделать. Все зашло слишком далеко. В экономике и политике мы сейчас пытаемся слепо копировать застой, который однажды довел страну до развала. Мы подсели на нефтяную иглу, пудрим народу мозги резервным фондом. Но все прекрасно знают, что резервный фонд — это спасательный круг, которым смогут воспользоваться единицы. Оглушаем себя изобретением дурацких праздников и с ужасом ждем, когда все рухнет. А рухнет оно в один прекрасный момент — при падении цен на нефть. И тогда наступит хаос. И не мы присоединим к себе Белоруссию, а она подберет то, что останется от России. Вот для такого случая мы и готовим наших людей. Наша задача — не допустить хаоса, пресечь массовые беспорядки. Кроме того, тебе это хорошо известно, силовые структуры практически не выполняют своих функций.
— И вы создали параллельную силовую структуру типа опричнины? — догадался Крюков.
— Если хочешь, можно назвать и так, — согласился генерал.
— И кому вы подчиняетесь? Или у вас партизанский отряд? — сыщик невольно усмехнулся, вспомнив бабушку Фиру.
Генерал истолковал его улыбку по-своему и немножко обиделся. Поэтому поспешно выпалил то, что при других обстоятельствах, возможно, и скрыл бы:
— Мы подчиняемся непосредственно первому лицу в государстве. Верховному главнокомандующему. Тебя это устраивает?
Крюков неопределенно покачал головой.
— Я бы предпочел, чтобы некоторые вопросы можно было решать, не заезжая каждый раз за разрешением в Кремль.
— Что ты имеешь в виду? — не понял Орлов.
И Крюков рассказал ему о последних событиях и своем намерении навестить Анвара в поселке «Дружба».
Выслушав опера, генерал небрежно похлопал его по плечу.
— Расслабься, сынок. Ты попал по адресу. Такие вопросы находятся в моей компетенции. Тут я могу не спрашивать разрешения. Главное — не шуметь после одиннадцати.
Орлов посмотрел на часы и обернулся к Вадиму.
— Так, до одиннадцати время у нас еще есть, груби сбор! Проведем пробу сил. Будем считать это учениями на местности, максимально приближенными к боевой обстановке.
Крюков наврал Орлову. На самом деле тот ему тоже понравился. И сейчас сыщик смотрел на генерала с немым восхищением. Одно слово — орел!
Над мирным поселком «Дружба» в прямом и переносном смысле сгущались черные тучи. Анвар бегал по залам своего огромного особняка и скрипел зубами от ярости так, что было слышно даже на деревенской улице.
А ведь он знал, что нельзя доверять этим русским! Полковник с Барином его подставили. Его обвинили во взрыве на рынке, в убийстве Мусы, в наркоторговле, похищении людей и всех прочих смертных грехах кроме, разве что, осквернении могил и глумления над государственным гимном.