— А ты не разбавляешь? Нет?! Смотри, проверю! Если узнаю, что бодяжишь лекарство, сам тебя задушу! Ладно, пока живи. А где Анвар? — успокаиваясь, спросил Ибрагим.
— Проводит акцию, — все еще дрожа, ответил дежурный. — Он велел вам подождать его.
Ибрагим пожал плечами.
— Когда вернется, скажи, что я в баре.
Дежурный еще ворчал что-то себе под нос по поводу мусульман, употребляющих алкоголь, но Ибрагим его уже не слушал, а топал по лестнице наверх.
Сельский магазин переполнял народ, когда дверь открылась, и вошла светловолосая девушка. Продавщица мельком окинула вошедшую взглядом и отметила две особенности. Первая заключалась в том, что девушка оказалась незнакомой, следовательно, не местной. И вторая — она была беременна.
Если бы у продавщицы нашлось больше времени на разглядывание посетительницы, она бы заметила, что новая покупательница определенно не в себе. Она двигалась словно через силу или как во сне. Потоптавшись у входа, она затем прошлась без цели вдоль прилавков.
Анвар из машины, стоявшей напротив магазина, внимательно следил сквозь стеклянную зарешеченную витрину за поведением странной покупательницы. Время от времени он поглядывал на часы и бормотал вполголоса:
— Якши, якши… Хорошо.
Беременная покупательница, так ничего и не купив, вышла из магазина и быстрым шагом направилась к машине. Анвар открыл ей дверь и, как только девушка упала на сиденье, рванул с места.
— Скорее, — простонала она. — Мне плохо.
— Молодец. — похвалил ее Анвар. — Умница. Сейчас приедем, сразу хорошо будет, э!
Машина промчалась по улице «Царского села» и вкатилась в распахнутые ворота особняка. Анвар затормозил перед дверями. От дома к нему уже бежал предупрежденный дежурным Ибрагим. Он открыл дверь со стороны пассажирки и прямо через рукав вколол ей наркотик из принесенного с собой шприца. Пассажирка блаженно откинулась в кресле, взгляд ее не стал осмысленным, но беспокойство в глазах исчезло.
Ибрагим распахнул ее куртку и отстегнул прикрепленную на животе сумку. Потом помог девушке выбраться. Она, механически переставляя ноги, направилась ко входу в подвал. У дверей ее уже ожидал дежурный.
— Как сработала? — спросил шефа Ибрагим.
— На отлично. Хорошая подготовка, — одобрил Анвар. — Сбоев не было?
— Нет. Для них выход с поясом, как праздник. Они же за это дозу получают. Нет выхода — нет дозы.
Анвар зажмурился от удовольствия. Идея ему пришла просто блестящая. Никакого риска. Пусть менты шерстят чеченок, грузинок, любых черноволосых женщин южного типа. Его смертницы — стопроцентные натуральные блондинки. И работают не за абстрактную идею, не по настроению — сегодня оно есть, а как на дело идти, испарилось. Его девочки пашут за дозу, а это мотив железный. Москва еще вздрогнет! И не только Москва.
Из фамилий, названных Игнатом среди врагов и изменников, Крюкова заинтересовал Моисей Гершензон. Из всех Гершензонов он знал только автора прозаического перевода баллад о Робин Гуде. Он не успел влезть в картотеку, как раздался телефонный звонок. Это был Крамской.
— Ты на месте? А Волгина, блин, в командировку услали и даже мне не сказали. Ну и порядки! Ты чем сейчас занят? — спросил он и, не дожидаясь ответа, предложил: — Давай Мойшу Гершензона навестим. Он эксперт и аналитик в вопросах национал-экстремизма.
На ловца и зверь бежит. Через полчаса опер в компании Гены Крамского звонил в квартиру эксперта. Дверь открыла сердитая девушка.
— Вы к отцу? — с подозрением спросила она.
— Нет, мы к вам, — сострил Крамской. — Простите, что без цветов.
— И без яиц, — добавил опер.
Он узнал ее. Это именно она бросала яйцами в мудрую голову Святополка Жидоморова и не промахнулась.
— Машка, кто там? — спросил мужской голос из глубины квартиры.
— Какие-то подозрительные типы, — хмуро отозвалась девушка. — Я бы на твоем месте вызвала милицию!
Ох, уж эта молодежь! Но Крамского нелегко было смутить. Он указал на Крюкова жестом, каким фокусник демонстрирует публике говорящую голову или цилиндр с кроликами.
— А милиция уже здесь. Прошу!
Крюков тоже с видом фокусника извлек свою красную книжицу и помахал перед носом нахальной девицы.
— Может, вам еще в милицейский свисток дунуть? — спросил он с невозмутимым видом.
Девица направилась вглубь квартиры.
— Папа, к тебе милиция! Я пошла собирать тебе теплые вещи. Сухари черные или белые?
Из комнаты на кресле-каталке выкатился седой мужчина в очках, на первый взгляд, составляющих с его большим носом единое целое.