— Ты, в натуре, чего приперся? Стучать все равно не буду. Я за хавчик не продаюсь.
Сыщик небрежно махнул рукой.
— А я и не за этим. Просто привет пришел передать от твоих. У них тут на днях «собор» состоялся. Ты в курсе, что они тебя там приговорили?
— Свистишь, ментяра!
Опер сморщился, как от зубной боли.
— Фу, как грубо! Тебе что, больше не наливать?
Витас потупился.
— Извини, погорячился. Ты… Это правда?..
Крюков хлопнул его по плечу.
— Ладно, проехали. Я сам хотел тебя кое о чем расспросить. В общем, твои дружбаны собрались у холма, потусовались немного. А ваш главный предводитель команчей с такой смешной фамилией — типа Негроедов — зачитал список, среди которого прозвучала и твоя фамилия. Потом они сожгли какой-то мусор и закопали в черном гробике. Что бы это значило?
— Это значит, что я для них больше не существую. Крюков задумался.
— Я думаю, это можно пережить. А санкции посерьезнее не предусматриваются? Расстрел условно или двадцать лет домашнего ареста? Может, вне закона объявят — где поймают, там и замочат? Короче, кого-нибудь уже убили при таких же обстоятельствах?
Витас явно не знал, что сказать.
— Жидоморов говорил, что изменники долго не живут. Из тех, кого приговаривали раньше, я знал двоих. Один через неделю после символической казни с моста упал, другой просто исчез. Сбежал, наверное. Не убили же его…
Судя по выражению лица, Витас как раз считал, что предателя убили.
Сыщик решил ковать железо, пока не остыло. И сблефовал.
— А тебя не удивляет, почему они это сделали? Или ты думаешь, что я возле твоей тачки со взрывчаткой случайно оказался? Правильно думаешь, наколка на тебя пришла.
Витас проглотил комок горя. Кадык его так и заходил ходуном. Он был так подавлен, что даже на «вы» перешел.
— Вы можете сказать, кто меня сдал? — спросил он севшим голосом.
Сыщик выдержал паузу и произнес, как уронил:
— Шварц.
За неимением стен на расстоянии вытянутой руки узник принялся биться лбом о настил спального места. Удары выходили на славу — гулкие и четкие. Как в крупный бубен.
— Козлы! Сами сдали, сами и приговорили! Жидомор, сука! Он же наркотой торгует. А Шварц — оборотень из ментов. Причем — зуб даю! — рыба крупная, а зашаривает под мелкого бригадира. Я сначала сомневался, а теперь сто пудов уверен, что меня подставили.
Витас совсем раскис. Крюков для бодрости накатил ему полный стакан. Тот выпил и вовсе завис. Но после недолгой прострации его словно прорвало. Его речь была сумбурна, но лилась непрерывным потоком.
— Я не знал, что взрывчатку вез. Жидомор, сволочь, сказал, что у Шварца для меня есть работа — тачку перегнать. Я же таксистом работал, Москву как пять пальцев знаю. Шварц сам подвез меня на Окружную, высадил и велел ждать белую «газель». Типа — водила меня знает и сам найдет. Потом укатил. Тут «газель» подрулила. Водилу, который ее пригнал, звали Ибрагимом. Я еще подумал: с какой стати Жидоморов с черными связался? Потом укол — и отключился. Все как в тумане. Помню адрес, куда должен подогнать машину. Какие-то имена слышал — этот Ибрагим звонил какому-то Анвару. Подъехали мы, встали, к нам подкатили Анвар, а с ним двое — Барин, солидный такой мужик, и другой, его Оборотнем называли. Этот тоже мент. Может, из милиции, может, из ФСБ или прокуратуры.
— А может, показалось тебе, что он мент? — засомневался опер.
— Не, когда Барин отошел, Анвар Оборотня полковником назвал. Я только не врубился — звание это или погоняло.
— Слушай, а когда Оборотень-Полковник прибыл, Шварц еще с вами оставался?
— Нет. Он меня как высадил, так сразу и укатил.
Крюков зашевелил извилинами. Алкоголь часто помогал ему находить нестандартные решения и парадоксальные ответы.
— Так, может, это он и есть? — озадаченно протянул сыщик. — Для Анвара этот хмырь — Полковник, для Барина — Оборотень, для вас с Жидоморовым — Шварц. А для меня? Поди, он рядом ходит, а я и не догадываюсь?
Он поднялся на ноги.
— Короче, переночуешь здесь, а завтра я тебя переведу в изолятор при нашем управлении. Постарайся до того времени со шконки не упасть.
Перед тем как покинуть отделение милиции, Крюков задержался возле окошка дежурного. Тот играл в шашки с усатым старшиной.
— Спасибо, начальник, — сказал сыщик. — Значит, завтра я подгоню бумаги на перевод и заберу его.
Дежурный только рукой махнул, а старшина засуетился, вскочил и засеменил по коридору в сторону туалета. Там он достал из кармана трубку мобильника и набрал номер.