Негр в галстуке-бабочке шел, насвистывая веселый негритянский, что характерно, мотивчик. К его удивлению, где-то за спиной он услышал в такт мелодии топот ног, обутых в тяжелые ботинки. Кто-то куда-то торопился. Негр удивился вдвойне. Он считал, что если русские торопятся, то никогда не воспользуются подземным переходом. Эти двое воспользовались.
Лица у обоих закрывали капюшоны надетых задом наперед спортивных курток-ветровок. Для глаз были прорезаны дырки. Так одеваются хулиганы в Гарлеме. Но почувствовать себя как дома негр в галстуке-бабочке не успел. Удар обрезком водопроводной трубы лишил его сознания.
Последнее, что он видел, была огромная пятерня, сжимавшая орудие убийства. Для верности убийца нанес еще несколько ударов по голове, разбрызгивая по стене перехода кровь и мозги жертвы. Он бы продолжал бить и дальше, но напарник схватил его за рукав.
— Хорош, сваливаем.
Никем не замеченные, преступники покинули подземный переход и растворились за пеленой дождя.
Оставшись в одиночестве, Витас допил водку — не ментам же ее оставлять! — и улегся спать. Он не проснулся, даже когда дверь камеры со скрипом открылась. Вошли двое. На обоих — спортивные куртки-ветровки, но на этот раз надетые нормально, а не задом наперед. Они осторожно приблизились к спальному месту.
— Ну вот, спит. А ты боялся, — сказал один из вошедших другому.
Тот нагнулся к заключенному и потряс за плечо.
— Подъем, фашистская морда!
Витас открыл глаза. Если бы не последствия опьянения, он вполне успел бы среагировать. Но не сейчас. Удар водопроводной трубой отбросил его на спальное возвышение, за первым ударом последовал второй. Били вдвоем, торопились. Убийцы знали, с кем имеют дело, и боялись своей жертвы. Соображали — если он сумеет встать, то они лягут, причем навсегда.
Поэтому сейчас один другого не оттаскивал, а, наоборот, оба молотили, как Ленин на субботнике. Устав, посмотрели на дело рук своих и не ужаснулись, но удивились.
— Ну, напахали! — с восхищением в голосе признался длинный и худой. — Полковник будет доволен.
Второй, потолще, также замер в изумлении. Он сжимал трубу своей громадной пятерней и разглядывал то, что совсем недавно было человеческой головой. Его напарник первым пришел в себя.
— Дыня, гнида, а почему ты без перчаток работаешь? — только сейчас он заметил это упущение. — Засветиться хочешь? Ты же нас обоих спалишь!
— Не ссы, Игнат, — успокоил его Дыня. — Сейчас выйдем, дрыны в Яузу побросаем, а там пусть рыбы отпечатки снимают. Я что, виноват, что на мою грабалку ни одни перчатки не налезают? — с гордостью пожаловался здоровяк. — Даже зимой без перчаток хожу. Холодно. А отпечатков моих у ментов все равно нет. Если что, сравнить не с чем будет. Я чистый как стиральный порошок.
Они вышли, как и вошли, тихо и аккуратно. Возле двери камеры им пришлось перешагнуть через труп усатого старшины. И у того голова была разбита ударом обрезка трубы, хотя и не так сильно. Дыня ударил его всего один раз, но крепко. Мимо дежурки прошли незаметно. Дежурный, сраженный слоновьей дозой снотворного, которое подсыпал ему усатый старшина, храпел у себя в будке.
Крюков проснулся от холода. Он не поднимал до конца стекла в машине, и холодный сырой воздух пробрал его до костей. Опер вылез наружу и помахал руками, чтобы немного согреться. От отделения милиции он так и не отъезжал и сейчас увидел в темноте два силуэта, которые показались из дверей отделения и направились в его сторону.
Сыщик, хотя и работал в милиции, не любил приставать к прохожим по пустякам. Ему не приходило в голову тешить свою гордыню, заставляя граждан предъявлять документы. Но сейчас почему-то решил — этих двоих надо проколоть. Может быть, они тоже интересуются узником камеры номер два?
Сыщик выждал, пока неизвестные приблизятся.
— Граждане, давайте задержимся и предъявим документики, — предложил он.
И едва успел уклониться от летящей в голову ноги. В ответ он ударил сам. Противник тоже ушел, но удар опера, хоть и вскользь, заставил его пошатнуться.
Второй незнакомец в драку не вступал, наоборот, удержал своего товарища, когда тот вновь рванулся в атаку.
— Подожди, Вадим, а вдруг он и вправду из милиции. Кто вы? Представьтесь, пожалуйста.
Голос явно принадлежал человеку в возрасте.
— Меня зовут Крюк. Опер Крюк, — сыщик отступил на шаг и галантно кивнул. И добавил: — Старший опер Управления спецслужбы МВД России.