— Это не ты его, случайно, прижмурил?
— Не, я не успел.
— А Шварц? — прямо спросил опер. — Я его к концу боя из виду потерял.
— А я вообще не видел. Сначала он где-то у меня за спиной суетился, а потом и вовсе исчез, — припомнил Хорст.
Они поднялись на холм. Тут уже стояли машины прокуратуры и «газель» экспертов. Где-то вдали гремел бас Женьки Шабанова. Крюкову ужасно не хотелось с ним встречаться. Женька вбил себе в голову, будто Крюков специально подбрасывает ему все эти трупы. Закон природы даже вывел: увидел Крюкова — жди трупа. И наоборот — где труп, там поблизости и Крюков кружит как черный ворон. Чушь какая-то, дикое суеверие! А, с другой стороны, против фактов не попрешь.
— Пошли отсюда, — Крюков потянул Хорста обратно к подножию холма.
Но тут он обратил внимание на эксперта Крестинина. Тот нес в руках, осторожно держа с торцов, бутылку из-под пива. Крюков поглядел в том направлении, откуда тот появился, и замер. Земля была сплошь усыпана бумажками от конфет.
Сыщику сразу вспомнились бритоголовые с перекошенными рожами. Вот где они таились, наблюдая за Михой! И едва тот остался без телохранителей, воспользовались удачным моментом.
Зловещий след, кажется, начал, наконец, проявляться.
Джигиты, захватившие Татьянку на автобусной остановке, отвезли ее в особняк Анвара и сдали дежурному по «спецблоку». Тот новенькой не обрадовался, даже наоборот, разорался:
— А что вы мне ее суете? Правил не знаете?
Правил джигиты и в самом деле не знали. Не их это дело. Обычно они передавали похищенных девушек Ибрагиму, но сейчас того не было в особняке.
— А что ты на мене орешь?! — возмутился старший из джигитов. — Мое дело ее поймать, твое дело товар принять и мой премию заплатить. Гони штука баксов, и мы поехали. Нам еще пообэдать надо, потом русских рэзать поедем. Очен напряженный график работа, панымаешь. А ты его срываешь, задэрживаешь нас, панымаешь.
Дежурный с грязной бранью вытащил из стола замусоленную тетрадь и ткнул карандашом в направлении Татьянки.
— Его какой имя?
— А я откуда знать? — нагло ухмыльнулся похититель. — Я с ним интервью не брал, в ГУМе у фонтан не знакомился. Сам спроси. Денга давай, мы поехал.
Дежурный неохотно отсчитал десять сотенных «бенджаменов». Потом, подумав немного, одну бумажку вытянул обратно и вместо нее положил перед джигитами целый ворох пятидолларовых «авраамов», замусоленных до такой степени, что на некоторых портрет президента — освободителя негров — совсем не просматривался. И, предвидя возмущение поставщиков живого товара, сунул деньги старшему и захлопнул перед его носом дверь.
По заведенным Ибрагимом правилам вновь прибывшую «куклу» сначала запирали в одной из одиночных камер подвала под домом Анвара. Здесь ее подсаживали на иглу и держали, пока она не окажется «в системе», то есть в полной зависимости от наркотика. И только затем жертву переводили в «блок».
Здесь система содержания была проще. Жили «куклы» в комнатах по две, а то и по три. Дежурный лишь следил, чтобы они вовремя получали дозу и не могли выбраться за периметр внутренней ограды «блока».
По идее дежурному полагалось отправить Татьянку в подвал, но сейчас он пустовал, а ключи находились у Ибрагима. Вновь прибывшей кандидатке в «куклы» полагалось также вкатить для начала «штрафную» — ударную дозу героина. Но и это оказалось невозможным. В последнее время Ибрагим стал выдавать наркоту в строго отмеренных дозах. И с этого рациона дежурному надо было что-то наскрести и для себя.
— И чем я ее колоть буду? — ворчал он. — Ибрагим совсем от жадности ума лишился, каждую дозу считает. Может, он думает, что я за свои «бабки» ей буду ширево покупать? Ага, вот только разбегусь!
Он ограничился тем, что отправил Татьянку в крайнюю камеру. Помещение не имело окна. В остальном же, скорее, больше напоминало маленькую больничную палату, чем тюремную камеру. Там Татьянка обнаружила девушку немного постарше себя, лежавшую на кровати поверх одеяла.
— Привет, — сказала она. — А тут ничего, уютно, чистенько. Почти как дома. Меня Татьянкой зовут.
— А меня нет, — раздраженно отозвалась соседка, глядя в потолок.
Татьянке такое знакомство не понравилось.
— Я тебе что, дрочить помешала? — холодно осведомилась она. — Или три рубля должна? А будешь и дальше продолжать выделываться, отделаю, как Церетели Петра Первого. Ты не смотри, что на мне браслеты, я головой работать привыкла.
Девушка посмотрела на нее с непонятной злостью.