Правда, мусульманин еще должен пять раз в день молиться, но, на взгляд Анвара, это уже перебор. Он вообще считал подобно Омару Хайяму; что раз Бог сотворил его именно таким, со всеми его недостатками, значит, именно так и было задумано. А сомневаться в божественном промысле — тяжелейший из грехов.
Напротив Анвара точно так же мучился на подушках Полковник. Он же Оборотень.
«И что за напасть такая? — думал он. — Послал Бог сообщников… Один зашаривает под самурая, сырой рыбой давится, другой под эмира бухарского, корячится на полу, вместо того, чтобы взять табуретку и сесть по-человечески. И ведь ни тому, ни другому это на фиг не надо, а выделываются сами и меня вынуждают за компанию. Спасибо, что никто себя римлянином не вообразил. Те вообще, говорят, лежа жрали. Пожрут — и тут же блюют. Нарочно глотку себе перышком щекотали. В смысле — не ножом, а обычным гусиным пером. Проблюются и снова жрут. И оправлялись, не отходя от тарелки. Рабы им урыльники подтаскивали, как утку в больнице. А еще культурные люди! Гомера с Шекспиром, поди, в подлиннике читали. А сами рабынь трахали по десятку на день. Кошмар!»
Анвар неторопливо расправлялся с куском шашлыка. Взял из блюда с зеленью пучок кинзы, скомкал и отправил в рот. Прожевал крепкими желтоватыми зубами. Проглотил.
— С Михой ты разобрался, — так же медленно, как жевал, сказал Анвар. — Это хорошо, потому что он был неконтролируем. Думаю, теперь его людей подберет Жидоморов. С ним у меня полный контакт и взаимопонимание. Тем более сейчас, когда он должен мне за сгоревший товар. Теперь настала очередь брать рынок Мусы. «Стрелки» можно будет перевести на недобитых «архангелов». И вообще пустить слух, что Архангела убили боевики Мусы, они всегда находились в контрах. Оба неуправляемые и упрямые, как ишаки. Но тем хуже для них, ибо главная добродетель человека — способность здраво мыслить. А разум говорит нам, что бессмысленно сопротивляться превосходящей тебя силе. Ее просто надо уметь использовать в своих интересах.
Полковник согласно кивал головой.
— Ты мудрый человек, Анвар. С тобой стоит иметь дело.
Анвар воздел руки к небу.
— Э! Если бы я не был мудрым, то давно бы уже был мертвым. Да, я мудр. Но ты стократ мудрее. В тех делах, которыми ты занимаешься, чтобы выжить, нужна мудрость гения. Если за год не убили, за одно это нобелевскую премию давать надо, э!
Они вылили водки, потом поели шашлыка. На прощанье Анвар сказал:
— Знаешь, друг, я где-то читал, что самые коррумпированные из наших силовиков — это полковники. Все, кто ниже, не имеют таких возможностей. А генералы уже могут воровать на законных основаниях.
Полковник усмехнулся.
— Вероятно, но только я не такой как все. Я не жду, когда мне принесут, а беру сам. А за Мусу не переживай. Готовь на своем складе место для его товара. И, если ты верующий, помолись за его душу. Недолго ей оставаться в его жирном теле.
Полковник спустился вниз, сел в машину и отбыл в неизвестном направлении.
После драки с «архангелами» Шварц по приказанию Святополка Жидоморова собрал воевод-бригадиров, как он их называл, и вынес суровый приговор. Он заявил, что боевая и физическая подготовка личного состава находится на недопустимо низком уровне. Если бы Миха Архангел не был убит, то исход драки вообще стоило бы засчитать как поражение.
Воеводы в свое оправдание ссылались на неожиданную атаку непонятно откуда взявшегося противника. Жидоморов их утешил, сообщив, что отныне подготовка личного состава будет вестись на профессиональном уровне в специальном тренировочном лагере. Воеводам и наиболее продвинутым из рядовых соратников предстояло отправиться в секретный лагерь. Общее число командированных составило около двадцати человек. Хорст ехать не хотел, но пришлось. Его отказ расценили бы как предательство. Кроме того, он собирался до конца разобраться в сложившейся, до крайности запутанной ситуации.
В тот же вечер все отобранные погрузились в автобус. Ехали час — полтора. Сначала по шоссе, потом свернули на неширокую асфальтированную дорогу, петлявшую между коттеджными поселками, которыми в последнее время сплошь покрылось Подмосковье.
Попетляв немного, дорога уперлась в ворота. Арку над воротами украшала изрядно полинявшая, едва различимая надпись: «П/л «Березка».