— Брат, открой, это я!
Дверь распахнулась, и Машку впихнули в небольшую комнату. Открывший дверь был молодым кавказцем. Он с недоумением посмотрел на вошедших.
— Э, постереги дэвочку, слюшай. Ибрагима знаешь? Он приедет, ему передашь. Муса так велел. Можешь с ней нэмножко развлечься. Я бы и сам нэ отказался, но нэкогда, слюшай.
Машку толкнули на диван. Похитители вышли. Дверь за ними закрылась, и она осталась наедине со своим новым стражем.
Когда Машка торопливо выбежала из своего подъезда, то не заметила, как за ней, кривясь от боли в затылке, заковылял Хорст. Если бы она так не спешила и не оторвалась от него на приличное расстояние, возможно, он и сумел бы помешать ее похищению. А получилось, что ее увезли буквально у него из-под носа.
Хорст выскочил на проезжую часть и едва не попал под колеса резко затормозившей «Волги». Не вдаваясь в объяснения, он рванул ручку двери и плюхнулся на свободное сиденье рядом с водителем. Машка… Спасти Машку…
— Гони за той тачкой! — указал он водителю на стремительно удаляющиеся красные габариты машины похитителей.
Как ни странно, водитель послушно рванул с места.
— А волшебное слово? — спросил он Хорста. — Кстати, ты знаешь, что тебя ищут по подозрению в убийстве Гершензона?
Хорст посмотрел на него с изумлением. Он определенно встречал этого водителя. Но вот голова…
— Ты кто? — прямо спросил он.
— Меня зовут Крюк. Опер Крюк, — сообщил водитель. — Можешь не представляться, твои установочные данные я помню хорошо. Твой паспорт сейчас лежит на столе у следователя прокуратуры. Хотя, может быть, не просто у следователя, а у следователя по особо важным делам. Это должно вселять в тебя гордость и некоторую радость.
— Почему я должен этому радоваться? — не понял Хорст.
— Ну, хотя бы потому, что больше тебе радоваться нечему, — пояснил сыщик. — Ты в говне по самые уши.
И тут же зарычал без всякого перехода:
— Ну, куда эти козлы так гонят? Им известно, сколько моя «рябуха» расходует бензина на сто километров пробега?
Несмотря на жалобные стенания, Крюков уверенно держался на хвосте «Волги» похитителей, не отпуская ее далеко, но и не прижимаясь к ее заднему бамперу.
Сыщик обратил внимание на то, что пассажир время от времени страдальчески морщится и трет затылок. Он извлек из бардачка металлическую фляжку в кожаном переплете и протянул ее Хорсту.
— Выпей, полегчает. Это коньяк, он расширяет сосуды. Временно, конечно. Но кто знает, сколько нам еще осталось жить? Может быть, как раз ровно столько, сколько надо.
От такого оптимистического предложения Хорст не смог отказаться. Он отвинтил пробку и сделал приличный глоток. Обжигающая жидкость пролилась внутрь, поднялась в голову. Боль и в самом деле несколько утихла.
— Это тебя твои друзья-фашисты так приложили? — самым невинным тоном поинтересовался опер. — А все оттого, что у тебя не было нормального детства. В октябрятах ты, конечно, не состоял, в пионерах тем более. Там бы тебе объяснили, кто такие фашисты. То ли дело в наше время! Меня вот в пионеры принимали на Красной площади, рядом с мавзолеем…
Сыщик непременно рассказал бы Хорсту что-нибудь интересное из своего счастливого пионерского детства, но тут они приехали. Черная машина похитителей нырнула в темноту и растворилась там.
Крюков притормозил возле ворот рынка и повернулся к Хорсту.
— Ну что, фашист, любишь черных бить? Сейчас у тебя появится такая возможность. Мы посшибаем их, как кегли. Ты будешь бить, а я оттаскивать.
Несмотря на выпитый коньяк, Хорст оценивал обстановку весьма трезво.
— Хорошо бы они нам не вломили, — сказал он.
— Нам? — вполне искренне возмутился Крюков. — А нам-то за что? Ну-ка пошли, спросим у этих хулиганов!
И они выбрались из машины. Перелезть через забор при их профессионализме и опыте не составило труда.
— Только бы на собак не нарваться, — высказал опасение Хорст.
— Нет тут никаких собак, — обнадежил его опер. — Здесь по ночам слишком много разного народу шляется, собаки им мешать будут. Тихо!
По проходу между прилавками шли три типа в черном. Хорст рванулся к ним.
— Это они, похитители! Я двоих узнал.
Но опер удержал его героический порыв.
— Сначала определись, кто ты — мститель или освободитель? Если собираешься им мстить, то пожалуйста. Я тебя не держу. Но, по-моему, для мести еще рановато. Даю рупь за сто, они ее где-то здесь оставили.