— Да, слыхал. От слова «рябина», — и видя, что Шабанов не понял, Крюков попросил: — Продолжай.
— Так вот, — продолжил полковник, — наследником этого Рабиновича оказался наш Гершензон, которого следом тоже убили. Понимаешь? Получается, что негра убили не хулиганы-скинхеды, а те, кто охотится за наследством Рабиновича. Это, конечно, пока только версия, причем не самая рабочая, но тебе как другу…
Версия Крюкову понравилась. В нее вписывалось многое из того, что для него самого оставалось пока загадкой. Он, правда, еще не вполне понимал, почему неизвестный убийца так старательно подставляет Хорста, но сообразил, что в любом случае парня надо вытаскивать. И еще. Следовало срочно спрятать Машку. В очереди жертв смертельно опасного наследства она значилась следующей.
Но сначала нужно было освободить Хорста. И сыщик направился к следователю за постановлением.
В коридоре Хорста ждал Вадим. Хорст сильно удивился. Он готов был встретить здесь опера, с которым устроил ночной рейд на рынок или, на худой конец, кого-нибудь из помощников Жидоморова. Может быть, самого Шварца. Но никак не Вадима.
В это время сверху по лестнице спустились начальник отделения и… дядя Федор. Таким дядю Федора Хорст еще не видел. Тот предстал перед ним во всем великолепии генеральской формы. Начальник отделения, хоть и проходил по другому ведомству, обхаживал дядю Федора, словно своего собственного шефа.
Дежурный тем временем заполнил какие-то бумаги и обратился к стоявшему рядом Вадиму.
— Товарищ полковник, вот тут распишитесь. И он пусть распишется.
Вадим — полковник? Или это кличка такая? Хорст вообще перестал понимать, что с ним происходит. Он автоматически расписался вслед за Вадимом в книге дежурного и вышел на улицу.
Крюков торопился. Ему хотелось как можно быстрее попасть в отделение, где содержали Хорста. И все же он опоздал. Подъехал как раз в тот момент, когда из дверей отделения показалась группа людей. Из группы в глаза ему бросились двое — генерал Орлов в военной форме и Хорст. Приглядевшись, сыщик узнал помощника генерала Вадима. Четвертым был милицейский сержант с блудливо бегающими глазками. Сержант виновато махал руками, вроде бы оправдывался перед Хорстом. Несмотря на его видимое раскаяние, Хорст не удержался и на прощанье дал с правой сержанту в морду.
«Ни фига себе, времена настали! — мысленно присвистнул сыщик. — Мордуют ментов прямо у дверей их родной конторы»!
Генерал, Вадим и Хорст погрузились в большой черный «джип» и уехали. На смену им к дверям отделения подкатила «скорая». Через несколько минут из помещения на носилках вынесли горца. Сыщик узнал в нем Ибрагима. Рука, нога и шея его были наскоро прибинтованы к временным шинам.
Носилки сопровождал все тот же битый сержант. Ибрагим оживленно ругался с ним, потом вдруг вскочил с носилок и, опираясь на здоровую правую ногу, здоровой левой рукой заехал сержанту в морду. Тот даже не поморщился, а остался стоять с виноватым видом.
«Высокие отношения, — отмстил про себя сыщик. — Дали ему по левой щеке, он правую подставляет. Да, не перевелись еще святые люди на земле русской. Но неужели это конец? Или будет продолжение?»
«Скорая» укатила, оставив праведного сержанта с блудливо бегающими глазками в задумчивости чесать дважды битую морду. Но тут на крыльцо, где он стоял, вышел заспанный капитан в милицейской форме. По мятому кителю и щетине на щеках его можно было принять за дежурного, сдавшего смену. Капитан также напустился на сержанта. Может, здесь так принято, или тот вообще работал в отделении мальчиком для битья?
— Все! — орал капитан. — Буду на тебя рапорт писать. Достал, мудила грешная!
И отвесил праведному страдальцу пинка в ягодицы.
«Вот и истина во всей своей неприкрытой наготе, — снова отметил про себя Крюков. — Когда наварили тебе по морде и справа, и слева, не останавливайся на достигнутом, а подставь задницу».
Оставаться здесь дальше не имело смысла, преследовать генерала тоже. И Крюков направился в «Отдел расизма».
Хорст ехал молча. Задавать вопросы дяде Федору не имело смысла. Их было слишком много. Захочет, сам скажет — чем это Хорст ему так приглянулся, что он собственной персоной, при полном параде поперся в ментовку его выручать. Но ни дядя Федор, ни Вадим, оказавшийся вдруг полковником, не торопились внести ясность в ситуацию.