Пока Крюков прокручивал в голове разные варианты поведения, объект наблюдения двинулся вдоль улицы и исчез за углом.
«Придется заняться парнем поближе», — решил для себя сыщик.
Но перед тем как отпустить вялое тело незадачливого осведомителя, опер еще раз прижал его за кадык.
— Имей в виду, фашист проклятый, будешь давать полезную информацию, будешь получать кислород для жизни! Если нет, я тебе его перекрою. Ферштейн? Жить может только то, что приносит пользу обществу, понял? Это ваш фашистский философ Зигфрид фон Шмультке сказал.
Тут сыщик отпустил стукача и пошел искать свою машину. День явно не задался. Может быть, бабушка была права, когда не советовала работать в воскресенье?
Девушка была очень молода и очень красива. При рождении ей дали имя Мухабат, но год назад, получая паспорт, она назвалась именем любимой певицы — Жасмин.
В комнате кроме нее находился смуглый мужчина лет тридцати. Лицом он напоминал артиста Омара Шарифа, этакий каказский мачо. Правда, когда он начинал говорить, впечатление от его блестящей внешности несколько портилось.
— Э, слушай, женюсь на тебе, э! — пел мачо-джигит. — Я Анвар, меня каждый собака знает, мое слово закон, э! Трусы снимай, э! Ты не думай, Анвар не собака — потрахал и убежал. У Анвара невеста была, Клавкой звали. Очень красивый. Погибла недавно. Террористы взорвали. И две жены было. Они тоже погибли. Теперь вот тебя полюбил. Женой моей будешь!
Жасмин с обожанием смотрела на Анвара, как Лейли на своего Меджнуна.
— Ты силен и благороден как могучий батыр-пехлеван, любимый. Но мой почтенный отец хочет отдать меня за Мусу, — пропела она. — Мой уважаемый отец работает на него. Муса — хозяин. Большой человек.
Благородный Анвар презрительно улыбнулся.
— Э, Муса — собачий сын, ишак! Свинину ест, я сам видел, э! Я на тебе женюсь. Самой любимой женой будешь, э!
И запел песню любви.
— Будешь жить в доме в три этажа. Самый верхний этаж — пол паркетный, два балкона — весь твой будет! Есть в мой дом большой холодильник «Вирпул», широкий, две двери. Обе двери закрыты на ключ, ключ у тебя будет! Ты самый главный в мой дом будешь, э! Есть в мой дом большой телевизор «Панасоник», экран во всю стену. Пульт, чтобы программы переключать и громко-тихо делать, у тебя будет. Ты самый главный в мой дом будешь, э! Будешь в мой дом жить, ничего не делать. Только стряпать, есть и толстеть. Зачем не веришь, э?
На этом песня кончилась. Жасмин залилась краской смущения. Что и говорить, предложение обольститель сформулировал убедительно — яснее некуда. Она кивнула.
— Я тебе верю. Только вот отец может не согласиться. Мы — шииты, а ты суннит. Перед тем как мы убежали из Ферганы, тамошние сунниты убили моего дядю и всю его семью. Они ворвались в его дом, связали всех. Женщин изнасиловали, а мужчин били палками и мотыгами. Потом они разрезали всем женщинам животы, а мужчинам перерезали горло. Детям просто разбили головы о камни очага. Потом они облили всех бензином и сожгли. Было очень страшно. — Она испуганно посмотрела на окно.
Благородное мужественное лицо Анвара снова испортила презрительная ухмылка. Язык у него просто чесался от желания выказать любимой все, что он думает об ее собачьих шиитах. Но он сдержался и лишь проговорил:
— А здесь чего боишься? Здесь не Фергана. Здесь Москва, люди мирный, немножко пугливый.
Но Жасмин покачала головой.
— Здесь еще страшнее. Все только и говорят о бритоголовых фашистах. Я их ужасно боюсь.
— Со мной никого не бойся, э! Я Анвар, меня каждый собака знает. Здесь все меня боятся. А про эту квартиру вообще никто не знает. Ни Муса, ни отец не найдет. И фашисты не найдут.
И тут неожиданно диалог влюбленных был прерван шумом во дворе. Жасмин бросилась к окну, выглянула и отпрянула в неописуемом ужасе.
Прошло несколько дней. В бывшей ленинской комнате Управления специальной службы МВД России полным ходом шла утренняя пятиминутка. Заседали уже с час. Обсуждали недостатки в оперативной работе, внешний вид личного состава и агрессивную политику США в Ираке.
Во главе стола восседал начальник управления генерал Николай Андреевич Мышов по прозвищу Альпенгольд. За время беспорочной и бесполезной службы генерал уже трижды летал по заданию Генеральной прокуратуры в Швейцарию в поисках золота. Трижды искал он сокровища — компартии, Бородина и Березовского. Но так и не нашел ничего, кроме замечательного шоколада. За что и получил свое вкусное прозвище.