— Примерно это я и подозревал, — с досадой хлопнул кулаком по столу сыщик.
— Может быть, вы поделитесь с нами тяжким грузом ваших знаний? — осторожно предложила бабушка Фира.
И Крюков, как мог проще, объяснил, что все здесь присутствующие так или иначе оказались втянутыми в поле действия опасной интриги. Ее организаторами и активными участниками стали, на первый взгляд, непримиримые враги. Но на самом деле все они преследуют одну общую цель — дестабилизацию обстановки и создание хаоса. Для кого-то это просто производственное задание вышестоящего руководства, для других — возможность погреть руки. В эту организацию входят представители самых разных группировок: продажные чиновники, исламские террористы, фашисты и прочие экстремисты. И очень часто рядовых исполнителей их вожди используют втемную.
— Да, но мы-то тут причем? — возмутилась старушка. — Мы не чиновники, не экстремисты и уж, тем более, не исламские террористы!
— Дело в том, — пояснил сыщик, — что кто-то из главных интриганов хочет урвать большой кусок лично для себя. И кусок этот — наследство Рабиновича. Так что все вы, как свидетели, представляете опасность, а Машка особенно, поскольку стоит на пути к миллиардам. И я ей, честно говоря, не завидую.
Татьянка встала из-за стола, сняла с шеи серебряный крестик и протянула Машке.
— Вот, возьми. Это мамин. Он тебя охранит. Машка смутилась.
— А ты как же? И потом я же не христианка.
— Возьми и скажи спасибо, — приказным тоном заявила вдруг бабушка Фира. — Достоевский утверждал, что всякий порядочный человек в душе христианин. И я с ним согласна. Твоему отцу истинная вера не очень-то помогла. Может быть, с Христом тебе повезет больше? И потом — Он же, в конце концов, тоже был евреем.
— Но я не крещеная, — напомнила Машка.
— А кто крестил Марию, мать Христа? Кто крестил апостолов? Христос просто говорил им: «Следуй за Мной!» И все, никакой бюрократической волокиты. А налить воды за шиворот, пробормотать что-то невразумительное — все это нужно попам, чтобы иметь свой гешефт, но никак не Богу.
Машка взяла крестик, поцеловала и надела на шею. Потом они обнялись с Татьянкой и стали реветь и целоваться. Крюков испугался, что это теперь надолго и вернул разговор в прежнее русло.
— Скажите, — обратился он к бабушке Фире, — вы ведь бабушка по матери?
— Да, — подтвердила та. — Ее бедная мать была моей любимой дочерью.
— А по отцу родственники есть? — спросил опер Машку.
Та перестала реветь и обниматься.
— Есть, Санчес. Помните, который вместе со мной яйца бросал в Жидоморова? Он папин племянник.
Крюков нахмурился.
— Так, значит тоже наследник, только второй очереди. Как ты думаешь, он может убить?
Машка гордо выпрямилась и надула губы.
— Кто, Санчес? За деньги? Никогда в жизни! Он же идейный. Он считает, что убивать можно только за идею революционной борьбы.
Крюков презрительно усмехнулся.
— Да? Милый мальчик, наверняка из хорошей еврейской семьи. Поди, в детстве на скрипке играл. Ну что ж, идея — это хорошо. Например, такая — получить очень много денег для своей борьбы. Убедительно?
Машка поджала губы и задумалась. На сей раз ее ответ был не таким категорическим.
— Но ведь Санчес еврей. Он никогда не свяжется с какими-то исламскими террористами!
— Вот только на это я и надеюсь, — признался опер. — И еще я очень хотел бы знать — кто впустил убийц в вашу квартиру?
Санчес восхищенно вздохнул. Он чувствовал себя ребенком в магазине игрушек Деда Мороза. Только вместо витрин магазина его окружали бетонные стены ангара, а вместо игрушек на полках лежали автоматы, пистолеты, винтовки и коробки с патронами.
А вместо Деда Мороза по сказочному миру мечты его водил Анвар.
— Идем, э! Взрывчатка у меня хранится дальше, в отдельном помещении. Сам понимаешь, нужна осторожность. Если рванет, мало не покажется, э!
Он открыл тяжелую сейфовую дверь и провел Санчеса в небольшую комнату, по обе стороны которой высились закрытые шкафы.
— Здесь у меня взрывчатка на любой вкус. Тротил, тол, тринитротолуол, блин, фиг выговоришь. Динамит даже есть, но я тебе его брать не советую. Бери пластиковую — хочешь нашу, хочешь чешскую. Да, вот ключи от хаты твоего дяди. Забери, они больше не нужны.
Санчес замер, вертя в пальцах связку ключей.
— Ты ведь сказал, что ключи от дядиной квартиры тебе нужны, чтобы покопаться в его компьютере. Это ты его убил?
Анвар сморщился, как от зубной боли.