— А вы его знали? — удивился такому знакомству Барин.
— Я нет, но так утверждает Жванецкий, а я ему верю, — подтвердил Оборотень.
Тут они снова выпили и налегли на остывающий шашлык.
Выпив чаю, Крюков отправил Хорста на улицу встречать Татьянкину сестру, а сам продолжил доверительную беседу с Аланом.
— Скажи честно, зачем ты в Москву приперся? Не затем же, чтобы у Мусы на рынке ящики кантовать? Я, в принципе, догадываюсь. Тебя к Мусе в его наркобизнес внедрили?
Алан покачал головой.
— Нет, я тут по своим делам. Это касается теракта в Сослане. Ты слышал о Полковнике?
Крюков кивнул.
— Это тот подонок, который командовал захватившими школу террористами? Его же вроде бы убили.
— Нет, не убили, я точно знаю. У моих земляков неплохо поставлена разведка, и влиятельные люди на нашей стороне имеются. Но после того, как президент пообещал приравнять мстителей к террористам, они ничем мне помочь не могут. Поэтому я действую на свой страх и риск.
Крюков потер лоб.
— Я слышал от одного парня, его недавно в тюрьме убили, про какого-то Оборотня-Полковника. Может быть, это он и есть? Витас его еще Шварцем называл.
— Витас? — переспросил Хорст.
Он только что вошел в квартиру. Сестра Татьянки вошла следом.
— Надя, — представилась она. — Но вообще-то меня Надюхой зовут.
— Крюков, — поднялся со стула сыщик. — Но вообще-то меня зовут Крюк. Опер Крюк. Так ты сестра Татьянки?
— Двоюродная, — уточнила Надюха. — Я под Москвой живу, в поселке «Дружба». Татьянка ко мне приезжала недавно и просила вот этот пакет передать Хорсту, если с ней что случится.
Присутствующие удивились.
— А откуда в поселке «Дружба» стало известно, что с Татьянкой что-то случилось?
— Ну, как же, а крест? — пояснила Надюха. — У нее крестик был серебряный. Батя мой сам сделал, он у нас умелец на все руки. Так тут вчера Ибрагимовы козлы Анвару новую девчонку привезли, а батя как раз в особняке проводку менял. Он и увидел на девчонке Танин крест. Раз так, говорит, значит, нет больше нашей Татьянки. Ну, я взяла пакет и в Москву, Хорста искать. С Татьянкой что-то случилось? Плохое?
В кухне воцарилось гнетущее молчание.
— Хуже некуда, — буркнул наконец Крюков.
Бабушка Фира усадила Надюху за стол и принялась угощать обедом. Крюков, Хорст и Алан стали рассматривать принесенные ею документы и фотографии.
Из материалов следовало, что отец Гершензона женился на матери Жидоморова и усыновил его. Так что юридически тот вполне мог стать наследником его родственника Рябиновича.
Крюков только головой покрутил от досады.
— Да, знать бы это раньше… Зато теперь к горечи от потери дорогого профессора Жидоморова прибавилось удовлетворение от приобретенного знания.
— А что ты говорил о Витасе? — напомнил сыщику Хорст.
И Крюков рассказал, как встречался в камере с Витасом накануне его смерти. И про Оборотня рассказал, и про Полковника, и про свои подозрения насчет Шварца.
— Я так и думал! — поддержал его Хорст. — Шварц — старый мужик, ему лет тридцать, не меньше!
Тут Крюков смущенно улыбнулся. Ему было значительно больше тридцати, но стариком он себя если и называл, то лишь в шутку.
— Старый мужик, — продолжал Хорст, — а все с пацанами в войнушку играет. И морду ото всех прячет.
— А ты бы его узнал? — спросил Крюков.
— Еще бы! — воскликнул Хорст. — Даже ночью, с закрытыми глазами.
Сыщик повернулся к Алану.
— Ты Полковника хорошо разглядел?
— Да, — кивнул тот. — Был бы я художник, прямо сейчас портрет изобразил бы. Жалко, рисовать не умею. А ты почему спросил?
Сыщик неопределенно покрутил растопыренными пальцами.
— Так, вообще. Я думаю, может быть, и я его тоже знаю, просто не догадываюсь, кто он такой. Так ведь часто бывает — ты кого-то ищешь, а он у тебя за спиной стоит. Но это сейчас не главное.