— Уверен, что у тебя это не получится, — улыбнулся я.
— О, — простонала Темиона, — я ненавижу его! Как же я его ненавижу!
— Понимаю, — кивнул я.
— И вдруг он снова оказался рядом, а я, теперь уже рабыня, в пределах его досягаемости!
— А знаешь, я прекрасно могу понять, что Ты сейчас чувствуешь, — сказал я.
— Почему Вы улыбаетесь? — с подозрением спросила она.
— Да так, ничего, — ответил я, сделав невинное лицо.
— И тогда я решила, что могла бы представить себя перед ним в самом выгодном свете! — продолжила женщина.
— Ну, в сложившейся ситуации, у тебя просто не было никакого иного выбора, — пожал я плечами.
Темиона на некоторое время замолкла, пораженная внезапным осознанием правды.
— Полагаю, что это так, — кивнула она.
— Это именно так, — заверил ее я.
— Тем не менее, я решила, что покажу ему женщину, настоящую женщину!
— Должен признать, у тебя это получилось, — улыбнулся я.
— Вы так думаете? — засомневалась Темиона. — Он даже не узнал меня!
— Верно, — признал я.
— Зато видели бы Вы его глаза и выражение его лица! — тихонько засмеялась она.
— Да уж видел, — усмехнулся я, — а еще слышал его стоны страсти и крики желания.
— Разве я не завела его, не возбудила как женщина? — нетерпеливо спросила у меня Темиона.
— Конечно же, Ты это сделала, — подтвердил я.
— Я дефилировала, — смеясь, сказала рабыня. — Я двигалась. Я распахнула перед ним свою тунику. Я извивалась. Я танцевала!
— Я видел, как множество мужчин подошли к ограждению, чтобы полюбоваться на тебя, — поведал ей я.
— Разве это не было моей местью? — поинтересовалась она.
— Было, — не стал я разочаровывать женщину.
— Он хотел меня, — заявила она. — Жаждал меня.
— Точно, — признал я.
— Не он ли кричал, что я самая красивая рабыня, которую он когда-либо видел!? — воскликнула Темиона.
— Так все и было, — подтвердил я.
— И это я привела его до такого состояния, что он кричал от восторга и желания, что он страдал почти как от боли! — радовалась рабыня.
— Несомненно, — согласился я.
— И этой ночью он не стал требовать, чтобы меня убрали с его глаз!
— Нет, конечно.
— Значит, я смогла доказать ему свою женственность и то, что он был неправ презирая меня, отталкивая меня!
— Та, кого он отшвырнул то себя в прошлый раз, была Темиона — свободная женщина, — напомнил я ей, — а вовсе не Темиона — рабыня.
— Но ведь мы — то же самое! — воскликнула она.
— Ты действительно так думаешь? — поинтересовался я.
— Конечно, — ответила рабыня, запнулась и добавила: — в некотором роде.
— Возможно, но только, действительно, в некотором роде, — кивнул я.
— Он хотел меня! — воскликнула Темиона. — Хотел, но не получил! Я слишком дорога, слишком желанна для простого курьера!
— Остерегайся играть в такие игры, — предупредил я. — Это может быть опасно для тебя.
— Что Вы имеете в виду? — удивилась невольница.
— Похоже, Ты даже не представляешь, с какой легкостью можешь оказаться в собственности этого простого курьера, причем полностью, — заметил я.
— Что Вы имеете в виду? — не поняла меня Темиона.
— Может он приобрести тебя или нет, зависит не от тебя, — пояснил я. — Здесь играют роль такие факторы, как состояние рынка и то, сколько в его кошельке монет, а также сколько он готов потратить. Кроме того, немало в этом вопросе зависит от Филеба, и то того, за сколько он готов расстаться с тобой. Надеюсь, Ты в курсе, что он ведь мог бы продать тебя всего за медный тарск.
— Наверное, Вы правы, — пробормотала женщина.
— Причем, любому мужчине, — добавил я, и под ее испуганным взглядом продолжил: — И после продажи, Ты оказалась бы в его полном распоряжении. Кроме того, Ты — пага-рабыня, а следовательно, всего за медный тарск, а то и за бит-тарск, это уж как решит Филеб, Ты можешь оказаться во власти Бортона, или кого-то еще, сроком на один ан.
— Но ведь я не буду принадлежать ему полностью, — несколько неуверенно сказала Темиона.
— Конечно, не стал спорить я, — но у него будет право на твое использование. Надеюсь, Ты не забыла, как хлопнула плеть в его руке?
— Конечно, нет! — задрожав всем телом, признала она, по-видимому, вспомнив звук, который полуголой красотке-рабыне забыть очень трудно.
— Так что, я уверен, — усмехнулся я, — что в течение положенного анна Ты будешь служить клиенту, с полной самоотдачей и покорностью.
Я не без удовлетворения отметил, как задрожала при этом невольница.