Здесь случилось маленькое приключение — из гущи кровавого царства мясников явилась вдруг свора огромных, требухой откормленных собак. Руалов пёс издал что-то вроде «Ах!» и сел на хвост, будто у него подкосились ноги. В следующую секунду свора, подняв непереносимый для уха гвалт, ринулась на чужака в атаку, сразу перешедшую в погоню.
Руал остался стоять на месте, беспомощно оглядываясь, бессильный что-либо предпринять. Лай и визг стремительно отдалились, потом ненадолго приблизились снова, потом растворились в базарной многоголосице.
Ильмарранен почувствовал себя невозможно, непереносимо одиноким. Глухо стучали топоры мясников о колоды для разделки туш.
— Не стой на проходе, разиня!
Руала сильно оттолкнули в сторону; стараясь удержаться на ногах, он ударился о чью-то спину. Обладатель спины покачнулся, но устоял. Ильмарранен ухватился за деревянную стойку, удерживающую лоскутный навес.
— Извините… — пробормотал Руал.
Человек, которого он толкнул, был худощав, невысок и одеждой более похож на горожанина, чем на жителя села. Сейчас на его тонком смуглом лице лежала цветастая тень от навеса, в тени приветливо зеленели узкие ироничные глаза.
— Ничего, — отозвался незнакомец негромко, — бывает.
Ильмарранен, продолжавший его разглядывать, смутился и опустил взгляд.
Откуда-то явился хозяин навеса, прикрикнул на обоих:
— А ну, давай, не загораживай товар!
Незнакомец усмехнулся снисходительно и отошёл. Руал, сам не зная зачем, отошёл следом.
— Нездешний? — спросил его незнакомец.
— Вроде… странник, — отозвался Ильмарранен.
Тот покивал.
— Вы будто тоже… не отсюда, — после паузы предположил Руал.
— Я коммерсант, — охотно сообщил незнакомец, — путешествую, прицениваюсь…
Они медленно шли между рядами. Солнце стояло в зените, базар безумствовал.
— Изобилие, — сказал коммерсант. — Но не хватает той экзотики, которая так мила сердцу аристократа. Как вы думаете?
Руал пожал плечами.
— Свен, — представился торговец и протянул Руалу узкую ладонь. Ильмарранен механически её пожал, потом вспомнил, что надо представиться в ответ:
— Руал.
— Я северный человек, Руал, — продолжал неспешно Свен, — эта степь богата, но монотонна… Вы не хотели бы присесть?
Они устроились на каких-то мешках в тени крохотного дощатого сарая, служившего складом. Этой же тенью воспользовались двое девчонок-подростков, обе с корзинками и с пёстрыми платками на головах.
— Вы, кажется, тоже пришли с севера, — предположил Свен, с удовольствием вытягивая усталые ноги. — Вы должны меня понимать. Я скучаю по лесу, клубкам корней, заросшим оврагам, непроходимым орешникам, лесным озёрам… Здесь сухо и скучно. Степь, как блудница, равнодушно стелется под любой из трёх сотен ветров…
— И негде спрятаться, — сказал Руал.
— Вот-вот! — с воодушевлением воскликнул его собеседник. — Именно!
Пристроившиеся рядом на мешках девчонки оживлённо болтали; раз или два до ушей Руала долетело громко сказанное слово «оборотень». Он прислушался.
— Десять человек уже загрыз…
— Да пусть меня мёдом мажут, а я одна через поле не пойду!
— И я не пойду…
Свен заметил, что Руал слушает беседу девчонок, усмехнулся:
— Это они о чём?
— Об оборотне, — сказал Ильмарранен. — Вроде у них тут все оборотня боятся.
Свен пожал плечами, всем своим видом выражая недоумение по поводу столь незначительных и странных проблем:
— Они, видите ли, боятся оборотня… Им плевать на жару, на пыль, на солнце, у них по одному дереву на посёлок и по одному колодцу на деревню, да и тот сухой… Оборотень!
И Свен извлёк из-за пазухи флягу. Ильмарранен инстинктивно сглотнул.
— Пейте, Руал, — радушно предложил Свен, протягивая воду собеседнику.
Ильмарранен попытался отказаться, но Свен вложил флягу прямо в протестующе поднятую руку. Руал не устоял и прижался губами к горлышку. Острое наслаждение от прохладной свежей жидкости, струящейся по горлу, на несколько мгновений парализовало его, притупило мысли и подчинило волю. Заворожённый счастьем утоления жажды, он чуть не выпил всё до дна.
— Светлое небо, — пробормотал он, возвращая флягу. — Я, кажется, оставил слишком мало…
Свен не рассердился и не огорчился:
— Ничего… Мне хватит.
И он приложил флягу к губам.
Пронзительный женский визг, донёсшийся от противоположной стороны сарайчика, заставил его поперхнуться. Девчонки, пристроившиеся рядом на мешках, вскочили, будто ужаленные. Шум базара на мгновение притих, чтобы через секунду разразиться тревогой и недоумением.
— Тьфу на тебя… — сказали из-под соседней телеги. — Что за чума так орёт?
Визг сменился возбуждёнными, перепуганными причитаниями:
— В сарае, в сарае! Сзади хотел на меня кинуться!
Люди вытягивали шеи, кое-кто бросал торговлю и трусил к месту происшествия, бормоча заинтригованно:
— А чтоб тебе… Тьфу на тебя…
Свен откашлялся, наконец. Предположил недовольно:
— Кошелёк у неё срезали, конечно.
С противоположной стороны сарайчика собиралась толпа:
— Да чего? Кто?
— Обороте-ень! — с новой силой завопила женщина.
Свен подскочил и издал странный сдавленный звук, нечто вроде «Агм». Фляга дрогнула в его руке, и Руал мимоходом подумал, что коммерсант, похоже, трусоват.
Присоседившихся девчонок будто ветром сдуло. Из-под рядом стоящей телеги выскочил взъерошенный парень, заметался, сбивая любопытных с ног. Вокруг сарая завертелся людской водоворот — кто-то бежал прочь, кто-то лез поближе. Руал и его собеседник неожиданно оказались в центре событий.
— С ума посходили, — убеждённо кивнул Свен. — Давайте посмотрим, Руал?
Такое предложение не вязалось с его предполагаемой трусостью.
Сквозь непрекращающиеся причитания женщины теперь пробивались другие голоса:
— Да кто видел, кто?
— В сарае…
— Попался, наконец!
— Отойди! А ну, отойдите все!
Потом в людской галдёж добавились заливистые голоса многочисленных псов — возможно, тех самых, встреченных Ильмарраненом у мясных рядов.
— Ну же, Руал! — Свен был возбуждён и, кажется, весел. — Пойдёмте посмотрим, как у местных жителей принято поступать с оборотнями!
Ильмарранен, не отвечая, приник к дощатой стенке сарая, заглядывая в круглое и довольно большое отверстие, оставшееся на месте сучка.
Внутри, в полумраке, к которому не сразу привык глаз, среди беспорядочно набросанных бочонков, кулей и деревянных ящиков бесформенной грудой дрожало забившееся в угол огромное, серое существо — Руал видел в пятне пыльного света только переднюю лапу и прижатое рваное ухо.
— Небо… пробормотал Ильмарранен, отшатываясь. — Мой пёс.
А события тем временем развивались своим чередом. С той стороны сарая держали совет:
— Подпалить — и всё…
— Дурной — подпалить! Там у меня товару на два дня торговли…
— Вспомнишь свой товар, когда эта тварь на тебя кинется!
— Давайте, люди, собирайте солому.
— Вообще-то осиновый кол полагается…
— А кто в сарай пойдёт, а? Солому собирай!
— На соседей перекинется! Всё сгорит до пня…
— Отведите телеги! Заберите детей!
Вслед за Свеном Руал обогнул дощатое строеньице и протолкнулся к совещающимся. Женщина, поднявшая крик, взахлёб рассказывала любопытным:
— Волчище, ох и волчище! Шерсть дыбом… Как глянет — а взгляд человеческий, чуть не говорит… Я так и обомлела, а он — в сарай…
Кто-то засомневался:
— А ты не путаешь? Может, привиделось чего?
— Как же, привиделось! — взвилась женщина. — Я морду его запомнила, он в человеческом обличье тут шнырял… А волком стал — клычищи до земли, и ухмыляется!