– Добро пожаловать, гости дорогие! Вы проездом или по делу?
– Не подскажете, куда мы попали? – поинтересовался в ответ Патрик.
– Это хутор Лесной Угол. А вы куда едете?
– Сами не знаем… Заблудились немножко. Какая местность к вам ближе всего?
– Если поедете на восток, попадёте на дорогу, ведущую в Коррио. На севере расположены владения лорда Сеельского. На юге – Глухая Чащоба, а за ней предгорья Кординов.
– Благодарствую, отец. А можно у вас остановиться на отдых на пару дней и купить молока для ребёнка?
– Мы всегда рады добрым гостям. А молоко бесплатно дадим. Дети – посланники божьи. Поезжайте вон к тому строению. Это конюшня. Оставите лошадей у коновязи – работник о них позаботится. Самих милости прошу в дом.
Хозяевами Лесного угла оказалась пара стариков с вдовой-невесткой лет сорока. С ними жило несколько работников такого же преклонного возраста. Ни детей, ни молодёжи на хуторе не было. Как позже узнали друзья из рассказов гостеприимного хозяина, сыновья старика, несколько лет назад, погибли на очередной королевской войне. Младший не успел ещё жениться, а старшему боги детей не послали. Так и доживали они дни свои почти в одиночестве, не надеясь более на продолжение рода и опасаясь, что после смерти хозяйство придёт в упадок.
Патрик и Дион пробыли на хуторе почти декаду. Старики и миста Илирия – женщина добрая, но бесконечно печальная – им так понравились, что они единодушно решили оставить Лею им на попечение. Вряд ли где найдётся лучшее место для обездоленной малышки. Здесь, в лесной глуши, далеко от дома и мстительного папаши, девочка будет в безопасности. А они о ней не забудут. И время от времени, в бесконечных скитаниях, будут заезжать в Лесной Угол, наблюдая, как она растёт и хорошеет…
Третий не лишний
– Я дико симпатичный и весьма искусный в любви, красавица, – проворковал Патрик, сияя на девушку незамутнённой чистотой голубых глаз. – Я готов отдаться тебе душой и телом, пасть рабом у твоих ног… Можешь даже отшлёпать меня, если хочешь, – по губам плута скользнула шаловливая улыбка. – Я мечтаю целовать твои ноги и всё, что выше, лобызать восхитительные уста, подобные распустившемуся бутону, утонуть в омуте бездонных глаз, красотой превосходящих глаза лайма… О, неприступная соблазнительница, снизойди с крепостной стены своей недосягаемости и подари страннику, припавшему к твоим бастионам с мольбой, толику своего гордого внимания…
Девушка с неопределённой улыбкой слушала витиеватую речь мужчины, медленно проводя гребнем по волосам. Подобные золоту спелой пшеницы, сияющие пряди проскальзывали между роговых зубцов, извиваясь, как крошечные змейки. Дион, как зачарованный, следил за размеренными движениями руки и пробегающими по волосам золотыми искорками. Патрик же не мог оторваться от больших, карих, непроницаемых, полных глубинной мудрости, загадочных глаз прелестницы.
Девушка положила гребень, протянула руку и нежно провела пальцами по щеке Патрика.
– Ты красавчик, не спорю. И я бы переспала с тобой, но не желаю становиться цветком раздора между друзьями. Ведь и Диону я нравлюсь, правда, воин? – взгляд девушки переместился на наёмника. Тот не ответил, но заходившие на скулах желваки говорили красноречивее слов. – Если вы согласны оба любить меня, без ссор и ревности, я лягу с вами. В ином случае, не достанусь никому…
Возле костра воцарилась ошеломлённая тишина.
Они встретили её в Приграничье – у северных границ Аскоррии. Там, где владычествовали и творили беспредел независимые лорды, за последнее десятилетие совсем отбившиеся от королевских рук. Дороги здесь, зачастую, были небезопасны. Леса и холмистая местность давали укрытия всяческим шайкам лихих людей. Да и сами владыки Приграничья мало чем отличались от разбойников. Разве, что могли содержать большие отряды наёмников и защищаться неприступными стенами укреплённых замков. А в остальном – те же «рыцари больших дорог», грабители и насильники. На своей земле лорд брал всё, что ему нравилось, держал в страхе и повиновении всех, проживающих и проезжающих, взимал неправомерные «налоги» и предоставлял «приют» беспечным путникам, в особенности – симпатичным путницам.
Двигаясь по глухой лесной дороге, товарищи внезапно натолкнулись на картину побоища. Именно побоища, а не сражения. Посреди дороги и на обочинах, даже на ветвях деревьев, лежали, висели, торчали из зарослей и выглядывали из травы изрубленные тела. Создавалось впечатление, что здесь поработала армия взбесившихся мясников с огромными ножами и топорами. Отрубленные руки, ноги и головы валялись в хаотическом беспорядке. Земля пропиталась пролитой кровью. Трава побурела и поникла. С листьев деревьев падали тягучие капли. Кустарники стали крапчатыми.