— Вы спать собираетесь?
— Вот именно! — Раздался голос Йелно снаружи палатки. — Лучше спите, чем такие речи вести.
— Ты какого бога там подслушиваешь, а? Я сейчас встану, и вырву тебе глаза! — Повысил голос Кап.
— А причём тут глаза? — Заинтересовался денщик.
— А при том, что ими ты нашу палатку отыскал, пришёл сюда ногами, и развесил уши. Сначала вырву глаза. Во второй раз — ноги. Ну а в третий — сделаю, как у нас на рудниках.
Отделение навострило имеющиеся уши. Слышны были только сопение Жафа и шебуршанье переминающегося снаружи Йелно.
— А как делали у вас на рудниках? — Спросил Дий, не выдержав любопытства.
— Ага, как? — Поддакнул Йелно.
— В третий раз отрезали губы.
Эльтер присвистнул, а Бельт отчаянно зачесался.
— А почему ты тогда про уши сказал? — Не понял Дий.
— А что уши? Почему губы, не пойму. — Пожал плечами Йелно. Он уже проник в палатку, присел на входе, и выставил перед собой две бутыли с деревенским вином. Кап деловито установил зажжённую заново свечу, и стал метать на импровизированную из простыни скатерть — закуску.
— Что такого? Ха… Сам прикинь — слепой, без ног. Когда тебе ставят миску с баландой, ты руками держишь тело, а губами пьёшь. У нас их называли комарами. Губы тянут как хоботок. — Кап глянул на побледневшего Йелно. — А прикинь, как жить, если губ нет? Не попьёшь, не поешь — одни зубы снаружи, и не всем везёт, если передние есть. И вот ты окунаешь морду в миску с водой, а потом резко перекидываешься на спину, чтоб вода осталась во рту. Так и пьёшь. Таких мы называли колесуны.
Кап чесал бровь, всем своим видом показывая безразличие, разливая вино по кружкам.
— А что мешает рукой чашку держать? — Спросил Дий, подсаживаясь. — Зачем именно с пола пить?
— Понятия не имею. Потому что так не интересно брехать? — Пожал плечами, ухмыляясь, Капллеус.
— Боги тебя дери во все… все… Кап! Да как ты можешь так, а?.. — Схватился за сердце Йелно.
— Ха, ты просто слишком наивен, Йелно, над тобой сложно не подшутить. — Улыбнулся обычно серьёзный Эльтер, поднимая свою кружку.
— Будем! — Буркнул Жаф, и тут же опрокинул в пасть вино.
— Э-э-э? Ты же спал?.. — Удивились все.
Может Лесник и Джетсис и были пьяны до безобразия, но в их головах мелькнула здравая мысль, что выступить на штурм утром — значит подойти к вечеру. Люди будут уставшие, а противник — наоборот: отдохнувший. Именно из-за того, что были пьяны, решили атаковать после обеда, с марша. Расчёт был таков: «Утром все внимательные, к обеду уже нет, потому что не ждут нападения, ведь у противника что? Обед!» — Вещал Лесник кивающему Эре. — «А вот у НАС нет его. И мы нападаем на сытых, спящих, раздувшихся от этих своих лидландских замечательных деликатесов, людей».
Рота — это такое животное — скажет вам офицер. Заставить идти роту в ногу — это уже парад. А не заставить — ну, и нет роты… Ведь тогда она растянется на многие ходы при марше. При команде «вперёд», каждый начинает идти со своей обычной скоростью. Кому-то заданный темп высок, кому-то низок. Чтобы нивелировать эту разницу проводят регулярные марш-броски. Ну и используют барабаны, чтоб задавать ритм. Но это в больших частях. Рота тогда идёт со средней скоростью, когда никто особо не устаёт, но и сил на сражение уже нет. А если нужно бежать? Если нужно долго и далеко идти в бой? Для этого есть специальный «теневой приказ», всегда выраженный в виде присказки к основному приказу. Именно это сейчас делал «Лесник» Ист Пелль, командуя роте:
«Вперёд, льда вам в ноздри!» — Тут он уже от себя добавил: — «Сучьи вы дети…». А скажи он им, к примеру «Вперед, мать вашу растак!» — рота бы двинулась в том темпе, который бы позволил сберечь материальные ценности, ничего не поломав и не потеряв, для этого даже есть специальные термины. Капитан задал темп атаки. А при атаке очень важно не уставать до момента начала сражения. Поэтому, вопреки расхожему мнению, в атаку не бегут, а ходят прогулочным шагом, самым легким. Бегут — это уже потом, когда до врага осталось плевок да прыжок, в смысле, вот он: десять шагов и руби, убивай, калечь. Но это впереди. А пока нужно идти так, чтоб остались силы. В этом есть минус, пока все идут, они судачат о том, как пройдёт сражение. Обсуждают шансы, делают ставки, заключают пари. У новичков сносит голову от страха, у бывалых — от адреналина, от предвкушения битвы. А это уже плохо. Поддавшись эмоциям, рота станет просто сбродом орущих людей, игнорирующих приказы и сам здравый смысл.