На плато в Центральной Азии Люинь жила в палаточном городке у подножия заснеженных гор. Там она присоединилась к друзьям, сторонникам ревизионизма – они собрались в этих краях на массовую протестную акцию. Вершины гор, пронзавшие облака, были ослепительно-белыми. Время от времени тучи рассеивались, и тогда снег озарялся золотым сиянием солнца. В палаточном городке собралось много страстной молодежи со всей планеты. Они брались за руки и выкрикивали лозунги. В общем, они протестовали против системы до тех пор, пока система не сокрушила акцию. Палаточный город был жестоко снесен, а заснеженные вершины гор невозмутимо сияли под солнцем.
До прилета на Землю Люинь никогда не видела ничего подобного. На Марсе такого не существовало вовсе, и вряд ли когда-либо что-то в этом духе могло появиться. Не было на Марсе ни небоскребов, ни вечно отсутствующих хозяев загородных поместий, ни молний, ни заснеженных гор.
Не было и крови на коже разогнанных демонстрантов. По крайней мере, Люинь ничего подобного не помнила.
Она так много всего пережила на Земле, но не знала, как об этом рассказать. Она обрела множество воспоминаний, но утратила мечту. Она повидала столько экзотических пейзажей, а родина теперь казалась ей чужой. Но ничто из этого она не могла выразить словами.
Люинь посмотрела в глаза брата. Она решила всё же сказать главное.
– Кое-что не дает мне покоя.
– Что именно?
– Я не думаю, что меня должны были отобрать для полета на Землю пять лет назад. Думаю, я заняла чье-то место. Ты знаешь, как это произошло?
Люинь ждала реакции брата. Он ничего не говорил, но она видела, что он решает, как ей ответить. Возникла напряженная, неловкая пауза.
– Кто тебе сказал об этом?
– Никто. Просто у меня такое чувство.
– Нельзя доверять глупым чувствам.
– Никакое оно не глупое. У нас был разговор.
– Какой разговор? И кто это – «мы»?
– Группа «Меркурий». На обратном пути на борту «Марземли» мы заговорили про экзамен. И я поняла, что остальные наверняка набрали больше баллов, чем я. Они сумели ответить на вопросы, на которые я тогда не ответила. И со всеми ними потом учителя беседовали, а со мной нет. Я помню, как это было. Ничто не говорило о том, что мою кандидатуру вообще рассматривали, и вдруг мне было сказано, чтобы я готовилась к вылету. Всё получилось так неожиданно, что я была в шоке. Наверняка меня включили в состав группы в последнюю минуту. Ты не знаешь почему?
Руди пожал плечами. Люинь пристально смотрела на него, но ничего не могла прочесть в его глазах.
– Ну, может быть… кто-то отказался в последний момент.
– Ты так думаешь?
– Думаю, это возможно.
В это мгновение Люинь вдруг ощутила широкую пропасть, отделявшую ее от брата. У нее было такое ощущение, что Руди знает правду, но не хочет ей сказать. Его равнодушие при том, как она была встревожена, вовсе не было нормально и обычно. И то, что брат пытался развеять ее сомнения и не стал вместе с ней пытаться найти объяснение, говорило о том, что он хочет что-то скрыть от нее.
Они всегда всё друг другу рассказывали – она и Руди. В детстве они вместе противостояли взрослым. Старший брат водил Люинь туда, куда ходить не разрешалось, и они видели такое, что им видеть было не положено. И никогда, никогда до сегодняшнего дня брат не объединялся со взрослыми против нее.
Люинь ощутила себя совершенно одинокой. Она-то думала – если уж не может напрямую обратиться к деду, то хотя бы на помощь брата сможет рассчитывать, но теперь и Руди был для нее потерян. «Что еще ему известно? О чем еще он мне не говорит?»
– Почему же тогда меня выбрали? – не отступилась Люинь. – Ты знал о подтасовке, да?
Руди молчал.
Люинь собралась с духом:
– Это дедушка сделал, да?
Руди и тут ничего не сказал.
Они еще ни разу вот так не разговаривали. Люинь не думала, что после пяти лет разлуки их встреча получится такой. Казалось, оба ждут, что именно скажет другой. Напряженность напоминала туго натянутую тетиву лука.
Люинь вздохнула и подумала, что стоит сменить тему. Но тут Руди сдержанно спросил:
– Почему это так волнует тебя?
Люинь посмотрела на брата в упор и постаралась, чтобы голос не выдал всех ее эмоций.