Руди кивнул и небрежно бросил:
– У нас новый план. Отражающая пленка Пьера играет в нем большую роль.
– Что за отражающая пленка?
– Она вроде зеркала, но очень тонкая и легкая. Ее можно изготавливать большого размера. К тому же она гибкая, поэтому из нее можно делать гнутые конструкции. И если мы разместим такую пленку в космосе, она будет отражать солнечный свет туда, куда мы захотим.
– О, – проговорила Джиэль, но было непонятно, поняла она что-то или нет.
– Не стоит недооценивать этот материал, – сказал Руди и снова глянул на Пьера. Его голос звучал спокойно и заинтересованно. – Он играет ключевую роль. Если его правильно разместить, мы сможем сделать воду в озере теплой. Ночью мы сможем использовать эту пленку, чтобы доставлять солнечный свет с другой стороны планеты. Так мы добьемся того, чтобы вода в озере не замерзала. А днем мы сумеем применять пленку, чтобы фокусировать тепло на отдельных регионах и создавать разницу температур.
– И тогда что? – сосредоточенно сдвинув брови, спросила Джиэль.
Руди улыбнулся ей:
– Тогда мы получим проточную воду, облака, дождь и леса.
– Всё, как на модели?
– Да. И у нас будет город в горах. Тебе это нравится?
Джиэль энергично кивнула:
– Конечно. Я была просто в восторге, когда вчера смотрела на работу модели.
Пьер молчал и не спускал глаз с Джиэль.
Она вела себя как обычно – оживленно, энергично. Все эмоции были написаны у нее на лице, а смеялась она, запрокинув голову, как ребенок. Пьер любил смотреть на нее, когда она была такой. Он с головой погружался во всё, что бы она ни говорила, а она не обращала внимания на то, что ее окружало. Джиэль вскрикивала, когда ей в голову приходила интересная мысль, и ей было всё равно, как звучит ее голос. Замечая, как она смотрит на Руди, Пьер страдал не на шутку. Эти взгляды отзывались в его сердце пронзительной болью. Он думал о том, что, по идее, должен был бы сердиться, но почему-то в отчаянии для него было что-то привлекательное, и он тонул в этом настроении, не сопротивляясь.
Ему было жаль, что он такой безвольный человек. Мысленно вздохнув, он прервал Руди:
– Я пробовал разное, но уверенности нет. Как я тебе на днях говорил, тот размер пленки, о котором ты меня просишь, слишком велик.
Руди посмотрел на Пьера, не меняя выражения лица.
– Не переживай. У нас полно времени. Мы можем для начала подать заявку на финансирование, а когда ее одобрят, продолжим испытания.
Пьер повернулся лицом к вакуумному залу. Там негромко жужжали и быстро работали роботы-манипуляторы. Вакуумный зал походил на маленький замок с толстыми, чуть изогнутыми крепостными стенами и небольшими круглыми окошками. Руди, Пьер и Джиэль стали смотреть на то, как манипуляторы, парящие в магнитном поле, туго натягивают тонкую пленку. Поблизости в воздухе висел пистолет-пульверизатор, форсунка которого была окутана мерцающей дымкой. Молекулярные слои наносились на пленку с предельной аккуратностью. Соблюдался точнейший баланс прозрачности и тонкости.
Посмотрев на Пьера, Руди сказал:
– Так всё выглядит на поверхности Марса. А что, если перенести производство пленки в космос?
Джиэль с любопытством прильнула к одному из маленьких окошек. Она прижалась лицом к стеклу и приставила к вискам ладони. Сегодня она зачесала волосы наверх и собрала в пучок, но несколько вьющихся прядей выбились из прически и струились вдоль щек. Она не замечала, что Пьер не сводит с нее глаз. А он думал о том, как она прекрасна, что сегодня она еще красивее, чем всегда. И она была бы еще красивее, если бы так не старалась выглядеть серьезной. Зачем ей понадобилось удерживаться от смеха, прятать всегдашнюю беспечность? Она даже не догадывалась о том, как похожа на яркий лучик света.
Пьер перевел взгляд на Руди.
– Гравитация – не самая большая проблема. Проблема в том, что… те размеры пленки, которые требуются тебе, слишком велики для сохранения структуры кристаллической решетки. Однако… не исключено, что мы сумеем этого добиться, добавив поддерживающий каркас. Но для этого мне нужно будет произвести новые расчеты на компьютере.
Он старался быть максимально объективным, избегал преувеличений и недооценок. К своим пленкам он относился как к членам семьи и знал их так же хорошо, как собственное тело. Он жил в их объятиях, а они благодарно принимали его заботу. Если бы он сказал, что можно изготовить пленки больших размеров, значит, это действительно можно было сделать. Если бы он сказал – нельзя, значит – нельзя. В своей оценке он был уверен, поскольку никто на Марсе не знал о его творениях больше, чем он сам. Пьер, не отрываясь, смотрел на искрящуюся поверхность пленки в вакуумном цеху, и у него на сердце стало теплее. Это тепло соединялось с его чувствами к Джиэль, а отчаяние нарастало. Он стал догадываться, что в итоге ничего не получит. Ни своих пленок, ни Джиэль. У него отнимется всё, чему он был так предан.