– Но мы… – пробормотала Люинь. – Мы-то выступаем против этого.
– Вы хотите выстроить свою собственную систему, мечтаете, чтобы можно было меняться жильем, иметь свободу. Вы выступаете против абсолютного равенства и равного распределения. – Рейни говорил очень сдержанно. – Но это тоже не ново, ты знаешь об этом? Именно так всё обстояло до войны. В то время каждый сам себе строил жилище или на что-то его обменивал. Тогда разные лагеря принадлежали различным компаниям, и каждому человеку или группе людей приходилось покупать инструменты или нанимать работников из более крупных компаний. Та система являлась всего-навсего продолжением обычаев Земли. Но Марс не был Землей. На Марсе имелось крайне мало ресурсов, и большую часть сырья нельзя было применять напрямую, без переработки. Считаные компании, владевшие технологиями плавки и литья, могли обеспечить планету строительными материалами. Олигархические фирмы стали монополистами рынка и непомерно поднимали цены. Почти все неглупые люди, умевшие что-то делать, быстро осознали, что при таких условиях добиться лучшей жизни невозможно за счет одного только ума и мастерства. Несправедливое распределение ресурсов невозможно было обойти. Поэтому они рисковали жизнью, чтобы основать новую республику, где у каждого будет возможность обрести достойную жизнь не за счет накопления богатства, а за счет собственных талантов.
Люинь мало-помалу начала что-то понимать.
– Мои родители взбунтовались против моего дедушки. Мы взбунтовались против моих родителей, а мой дедушка бунтовал против той мечты, которую мы сейчас пытаемся осуществить?
– Можно и так сказать, – проговорил Рейни спокойно. – «Свобода, равенство и братство» – эти привлекательные слова всегда возникали на протяжении жизни каждого поколения.
– А другое поколение было против?
Люинь опустила глаза. Она была в полной растерянности. Она не понимала, как быть. Затеянное ее друзьями движение было бесполезным. В мире всегда обнаруживались какие-то недостатки, идеальным он не мог быть. Спады и подъемы чередовались на протяжении бесконечных циклов. Люинь не могла понять, что делать. Ее семейство так много сил вложило в подобные попытки, а мир ни капельки не стал лучше. А если он стал лучше, то в чем? А если бы не стал, то как бы поступили люди? Люинь чувствовала, как ее мир опустошается. Она стояла на краю пустой вселенной. Не было видно ни края, ни конца. Нигде нельзя было отыскать рай.
– Доктор Рейни, – проговорила Люинь сдавленно, – вы знали о том, что я совсем не была уверена в правильности этого движения? Я с самого начала боролась с собой и не знала, участвовать мне в этом или нет. В конце концов я решила присоединиться к акции протеста, потому что не понимала, что еще делать, где еще обрести то ощущение, о котором я мечтала. Я искала ощущения жизни, живой радости осуществления себя… и смысла существования. Мне хотелось заниматься чем-то, чему стоит посвятить жизнь, всю жизнь целиком, всю себя. Мне так хотелось этого чувства, что о цели этого движения я не слишком задумывалась. Я даже о том не думала, верно ли оно по сути или нет. Мне просто хотелось, чтобы в моей жизни пылал огонь и чтобы я ощущала это горение.
– Думаю, я тебя понимаю, – кивнул Рейни.
– Вы считаете меня наивной?
– Вовсе нет. Думаю, многие носят в себе такую надежду. Помнишь, ты говорила о болезни, которую называют «безумием больших достижений»? Такое состояние не такая уж редкость для человечества.
– Из-за любви к грандиозности?
– Не только из-за этого, но и из-за гораздо более возвышенного желания – желания осуществиться во всей полноте. Ты ищешь некоего смысла, чтобы в него погрузиться. Многие ищут того же. Они стремятся к тому, чтобы стать значительной личностью на фоне такой далекой мечты. Без этого стремления не сможет осуществиться никакой контроль над людьми, никакие инициативы. Если много людей не захотят встроиться в схему, никакая схема не может быть создана. Не все люди одержимы желанием совершить великие подвиги, но великие подвиги определенно дают отдельному человеку это чувство присутствия, сознание собственной нужности.
– Но вы хотите сказать, что это бессмысленно?
– Тут всё зависит от того, что ты считаешь наполненным смыслом.
Люинь на миг задумалась:
– Что же мне теперь делать?
– Это тебе решать, – сказал Рейни. – Я могу только рассказывать тебе разные истории, но конечный выбор всегда за тобой.
Рейни подошел к входу в комнату и потянул на себя створку позолоченной двери. Дверная рама, по виду похожая на мрамор, была украшена прекрасной резьбой в виде цветочной гирлянды. В створку двери было вмонтировано зеркало.