Чанья, сидевшая рядом с фонтаном, посмотрела вверх. Ее пальцы перебирали водоросли. В голографической проекции чаша фонтана выглядела широким красивым озером. Рядом с Чаньей сидел Сорин, обнимавший ее за талию. Они слушали речь Лаака, но при этом еще и писали письмо Люинь. Время от времени Чанья смотрела на Сорина, и черты ее лица озарялись радостью.
Рейни смотрел на лицо Лаака, проецируемое на стену, стоя посреди книжных стеллажей. Лаак словно бы смотрел прямо ему в глаза. Звучала негромкая музыка. Страницы книг трепетали. Рейни обернулся и посмотрел в сторону двери. На пороге стояла Джанет и улыбалась ему. Она помахала ему рукой, Рейни помахал в ответ. Ни он, ни она не сказали ни слова. Они вместе пережили бурю. Осевшая пыль скрепила их дружбу.
На тренировочном летном поле Четвертой Базы Хуан смотрел вверх, запрокинув голову. С бесстрастным выражением лица он слушал речь Лаака. Лаак был не из тех, кто стал бы поддерживать Хуана. Хуан это знал, ему это не нравилось, но поделать он ничего не мог. Тем не менее он не чувствовал себя раздавленными и деморализованным. Он спокойно готовился к военному параду и инспекции. Невзирая на все перемены, никто не мог посягать на бесспорное лидерство руководителя Системы Полетов. Он всё еще был силен и властен. Он не сомневался, что в будущем ему представится немало шансов.
Лаак сделал паузу. Он огляделся по сторонам и словно бы увидел множество теней. Восемь белых колонн сияли древнегреческой горделивостью, древними мечтами и тревогами человечества. Лаак бывал здесь на бесчисленных совещаниях и дебатах – и как слушатель, и как оратор, включая и те дебаты, которые определили судьбу группы «Меркурий». Но сейчас он впервые выступал как консул, а потом, глядя по сторонам, старался запомнить все подробности этого зала.
– Мы эволюционировали вместе с нашей планетой. С самого первого дня, как только люди ступили на эту почву, она стала основой нашего выживания. Здесь мы выращивали полезные растения и животных, мы жили внутри гор, мы формировали рельеф с помощью наших машин, меняли атмосферу с помощью испарения. С сегодняшнего дня наша взаимная зависимость станет еще более глубокой. Нам придется побороться с эрозией поверхности, вызываемой ветром, увеличить плотность воздуха, согреть почву и улучшить ее качество. Наша планета даст нам жизнь, подарит возможность дышать под открытым небом. С этого дня мы больше не будем принуждены жить в изоляции, мы будем жить и развиваться вместе с нашей планетой.
Мы можем лениться, но нашей планете солгать мы не сумеем.
Бывший консул Ганс Слоун когда-то пересказал мне слова Галимана, которые я произнесу для всех вас. Вряд ли какие-то слова лучше подойдут для такого случая: «Небо безмолвно. Пусть земля примет и взвесит нашу душу».
Горящий факел, масса земли и льда приблизилась к поверхности планеты. Двигатели приступили к торможению, снижение замедлилось. У всех на глазах светящееся колесо света медленно приближалось к кольцу кратера. Малой планете предстояло удариться о плато, растаять при взрыве и стечь потоками талой воды по ущельям на дно кратера, образовать водопады, реки и – наконец – озеро.
В разных местах на Земле эту же картину можно было увидеть на самых различных экранах – но это были короткие включения, на несколько секунд. Они перемежались с выпусками финансовых новостей, но, как бы то ни было, дарили отдохновение усталым нервам. Тут и там посреди многолюдных толп кто-то поднимал голову и пытался представить себе фантастические мифы, претворявшиеся в жизнь на другой планете. Историям про Марс навсегда было суждено остаться мифами – даже если всё происходило реально.
Эко сидел в спальне и смотрел на экран компьютера. Он был ошеломлен. На экране огненно-красная планета вращалась в пространстве, а вокруг нее вертелся крошечный камешек, похожий на каплю воды. Гордость и похожее на сон ощущение нереальности охватывало Эко, когда он вспоминал, что однажды он посетил эту планету.
«Марземля» плыла в космосе – как всегда, прочная и устойчивая.
Ганс и Люинь вдвоем пришли в спортзал с невесомостью на корме корабля, чтобы посмотреть на Марс. Люинь легла в воздухе на спину и парила посередине зала. Волосы и платье парили вместе с ней, будто танцующие ленты.
Она наконец возвратилась сюда, в это место радости и движения, где сохранились самые счастливые воспоминания о группе «Меркурий». Да, здесь находилось самое спокойное место в космосе. Люинь смотрела на плавно изогнутый потолок и видела лицо дяди Лаака на фоне Красной планеты. У края зала, ближе к поручням, стоял Ганс – в парадной форме. Он отдавал честь Марсу. Люинь решила, что ее дед никогда не выглядел таким красавцем. Морщинки на его лице были словно вырезаны скульптурным ножом. Потоки воздуха развевали его седые волосы.